куртизанка, которую Руссо крепко обидел после их физической близости, предложила ему «оставить дам в покое» и «пойти и продолжить изучение своей математики»… Мы еще вернемся к этому великому французу, когда будем говорить об одиночестве, – ведь он знал в нем толк.
Переживания одиночества и активизация потребности в близкой и глубокой дружбе – нередкое явление для юности. В этом возрасте человек впервые открывает свой внутренний мир, осознает свою субъектность, осмысливает собственную идентичность – то, что Карл Густав Юнг называл самостью.
Гегель писал:
Дружба имеет своей почвой и своим временем юность… когда они [индивиды] соединяются и так тесно связываются друг с другом в едином умонастроении, единой воле и единой деятельности, что дело одного тотчас же становится делом другого. Этого уже нет больше в дружбе мужчин…[11]
Гегель не отрицает взрослую дружбу, но значительно сужает ее рамки степенью пользы и разумности потраченного на нее времени – в его рациональный век это понятно и простительно.
Людям, родившимся в не менее рациональном XX веке, в позднем СССР, знаком вкус романтического образа идеальной дружбы, воспетый кинематографом и литературой. Но никто не учил нас, как завязывать, поддерживать и укреплять дружбу во второй половине жизни. Дружба возвышалась, но не объяснялась. Дело, видимо, в том, что советская массовая культура, постулируя высшую ценность дружбы, не учила нас разрешать конфликты, договариваться и быть гибкими в отношениях с другими. Скорее наоборот: необходимым критерием искренности считалось умение говорить прямо и не юлить. А ведь дружба – тем более долгая близкая дружба между зрелыми людьми – невозможна не только без честности, но и без терпимости и гибкости.
По-настоящему близких друзей я обрел в уже более-менее зрелом возрасте, когда мне было около 30 лет. Кого-то из них я сохранил по сей день, от кого-то отдалился, с кем-то прекратил общение. Так бывает, и я не скрою, что среди этих расставаний есть такие, за которые я себя корю. Но я очень рад, что за последние несколько лет (на момент публикации этой книги мне 52) в моем круге настоящих близких людей появились новые имена. Этот опыт доказывает мне – и я постараюсь поделиться своей убежденностью с тобой, читатель, – что близкая дружба не является уделом юности. Однако в зрелом возрасте на пути к такой дружбе могут обнаружиться как очевидные, так и неожиданные преграды. Осознать их – важно и полезно.
Вместе с резкой сменой общественной парадигмы с коллективизма на индивидуализм в России 1990-х годов понятие «дружба» обвально девальвировалось – вместе с рублем. Вполне резонно считать, что и до 1990-х годов дружба обесценивалась поздним советским строем, который одной рукой стремился повышать ее морально-нравственную ценность («Из поколения в поколение крепите дружбу народов СССР»[12]), а другой рукой дискредитировал искреннюю бескорыстную дружбу, превращая дружеские