асфальта. Только успевай скидывать. А я не успевал. Разговоры, Ксения, любовь, коровы и лошади, Юля на вышке, смерть, Аркадий с голубятней, бег, стрельба, дрезина – всё валилось разом. Каждый кусочек занимал своё место, «Я» возвращалось. Наглядно возвращалось. Ячейки памяти загорались одна за другой, как контрольные лампочки на пульте управления.
Загорелся ответ на вопрос: «Где я?»
У Бакастова на подвале. Добралась до нас спецура.
…Аркадий ошибся всего на пару дней. После того тёплого октябрьского полудня, когда с неба грянул механический стрёкот, над нами завис вертолёт и через несколько минут по длинной дуге ушёл в болотный край, за Клязьму, в сторону Шатуры – прошло две недели с лишним.
Ничего хорошего от этого облёта мы не ждали.
Ударили первые заморозки, багрец сменился холодными дождями, и однажды ночью в лесу грянули два взрыва.
– Мины! Ачкслуйс, «Кактус-Д» сработал! – хлопнул в ладоши Армен. – А ведь это только первый контур! Ис-клю-чительно сработал!
Утром убрали два исключительно разорванных трупа в полном боевом, даже очки ночного видения на каждом, и пошли крепить оборону дальше.
Дальше, выше, сильнее. Предлагали, разбирали, прорабатывали все варианты нападения: отвлекающий маневр, лесной пожар, на лодках по Клязьме, десант с вертолётов.
Всё перебрали. А что толку от этих совещаний Генштаба: их сил мы не знаем, а у нас, кроме автоматов-пулемётов и нескольких РПГ, ничего и нет.
– Аркадий, одна надежда на танк, – смеялись мы.
– Танк ещё себя покажет, – ворчал Аркадий. – Шесть снарядов – не хухры-мухры.
– Да снаряды эти прокисли давно!
– Там раздельное заряжание, дурачьё! За яйцами за своими следите, чтобы не прокисли.
Впрочем, Аркадий отбрехивался больше для порядка. Как ни возился он всё свободное время со своим любимцем, а признал: завести «ИС-2» – завёл, но ехать нельзя. Заглохнет в любой момент, не починим. Закорело всё.
Разве что парад устроить. Двести метров, пожалуй, проедет.
Прорабатывали мы и вариант «Мирные переговоры», они и случились.
Это был тот же сине-красный вертолет. Он завис над луговиной поодаль, из кабины полоскался белый флаг, похожий на несвежую простыню.
– «Ми-Четвёртый»! Наш, казанский! – Ильяс гордо обвёл всех глазами, как будто предлагал на презентации свою продукцию. – Вообще первая модель, совсем старый. Без чипов. Где-то нашли, надо же!
Вертолёт сбросил тюк в мешковине и ушёл за лес. С предосторожностями размотали тряпку, в коробке были пачки чая, брикеты концентратов «Гречневая каша с мясом», ещё чего-то и приглашение к переговорам через три дня.
– На тебе, боже, что мне негоже, – хмыкнул на гречку Аркадий.
– Ага, – сказал Армен. – Сдавайтесь, типа – обещаем питание и медицинское обслуживание.
– Может, впрямую и не хотели, но похоже, – согласился Эдуард, и мы задумались.
Три дня спорили и прикидывали, пока с обзорной вышки не бахнул сдвоенный выстрел. Ещё Серёгины уроки: