за руководителем.
– Юлия, я хотел вас видеть по важному делу, – начал ученый. – Но сначала разрешите представить вам Ила Брайтона.
Ректор указал рукой в угол кабинета. В кресле сидел мужчина. Я не заметила его сразу, эмоции били через край. Незнакомец поднялся и подошел к нам. Пегие волосы, небольшого размера глаза, худощавое лицо с выступающими скулами. Не понравился он мне с первого взгляда.
– Рад знакомству, – улыбнулся Ил и протянул руку.
Пришлось пожать сухую ладонь и ответить стандартным приветствием.
– Присаживайтесь, Юлия, – предложил ректор, и я прошла к столу, который использовался для переговоров.
Мужчины уселись напротив, что немного обескуражило. Ректор давал понять, что он за всякую идею, предложенную Брайтоном, и мне предстояло выслушать и согласиться. Вероятно, ассигнования настолько велики, что руководитель не смел перечить и был намерен взять в разработку любые проекты.
Так часто случалось. Частные компании, государственные – не имело значения, со всеми университет расположен сотрудничать. Главное – оплата. Хотя на эти деньги ректор проводил конкурсы среди подростков и приглашал обучаться талантливых ребят на бесплатной основе.
Наступать на горло собственному «Я» всем трудно, и я не исключение. Чувствовала, что придется забросить опыты и расчеты и заниматься заказом. Едва не скрипнула зубами от такого положения дел. Мне осталось лишь сохранять хладнокровие, пока будут излагать принятые решения.
– Юлия… Разрешите вас так называть? – начал Ил, а я кивнула.
– Так вот, Юлия, я ознакомился с вашими работами по применению энергии тел, и мне ваша точка зрения симпатична.
Не могла смотреть ему в глаза, неприятный тип. Ощущение, что видишь не себя в отражении его радужек, а жертву. Дело не в личной хищности Брайтона, или в представлении его таким, а в безнадежности, что должна возникнуть в душе после того, как он выскажется.
Я отвела взор от мужчины и сосредоточилась на рассматривании уже знакомого интерьера кабинета. Столько раз в нем бывала, что знала наизусть. Причем в течение многих лет вещи в нем не менялись и занимали определенные места. Побываешь в этой комнате и поверишь, что есть в мире нечто постоянное.
Ректор весьма педантичен, и его раздражала любая перестановка. Он никому не позволял нарушать порядок, даже роботам-уборщикам. Если говорят, что твой кабинет – это твой внутренний мир, то руководителю университета следовало позавидовать. Такая упорядоченность и простота – редкость в наше время.
Мой взгляд скользил по гладким стенам бежевого цвета, картинам в рамках шоколадного оттенка. Лет тридцать назад снова вошли в моду оригинальные снимки, напечатанные на коритовой бумаге. Их вешали в домах и офисах на всеобщее обозрение. Состав корита помогал передавать подлинность цвета вещей, запечатленных на фотографиях. Такое своеобразное окно в застывший мир.
В случае