это не казалось мне таким чертовски-красивым. А может, я просто был слишком погружен в свои мысли – настолько, что буквально перестал замечать мир вокруг. Но сейчас, в эту самую секунду, жизнь ощущалась совсем иначе. Все вмиг стало таким неважным. Существовал только момент сейчас, и я в нем, лицезрящий россыпь звезд, миллионы лет хранивших в себе секреты мироздания.
Наверное, в тот вечер что-то изменилось во мне.
Только я сам пока не осознавал этого.
Глава 7
Амалия
Утро субботы началось с разразившегося громкой мелодией звонка. Мы с Мэдди обе вырвались из сладкого сна, в панике ища глазами источник шума. Источником оказался мой телефон.
Вскочив с кровати так резко, будто мне под одеяло забрался большой страшный паук, я схватила телефон и рванула в ванную. Не хотелось мешать спать соседке.
– Мам, – сонным голосом пробубнила я.
– Привет. Спишь что ли?
– Да, сплю. Время видела? – буркнула я.
Больше всего на свете я ненавидела, когда меня будят и тем более разговаривают со мной с утра. Если с малознакомыми людьми я умела держать себя в руках, то тем, кто знал меня давно приходилось несладко.
– Кажется кто-то вчера хорошо погулял, да? – проворчала в трубку мама. – Время обеда. У меня вообще уже вечер.
А отодвинула телефон от уха и посмотрела на время: 12:46.
Нормально я так поспала.
– Да, вчера была вечеринка в кампусе, и я поздно легла.
В голове тут же всплыли картинки вчерашней ночи, от чего сердце пропустило удар, а тело мгновенно залилось адреналином, пробуждая лучше любого кофе.
– Уже успела с кем-нибудь познакомиться? Давай рассказывай. Совсем не звонишь мне, не пишешь. Я же должна знать, как живет моя дочь.
– Ма-ам, – протянула я, – Давай чуть позже позвоню тебе, а?
– Ладно. Только не забудь, а то как обычно через месяц объявишься.
– Ага. Все, давай, мам. Пока.
С мамой у нас были весьма странные отношения. Честно сказать, никакой “семейной любви” между нами словно и не было. Лишь иногда мать вспоминала о наличии дочери в своей жизни – и непременно звонила мне с обвинениями.
Я уже привыкла и не обращала на это никакого внимания. Но и особо не делилась тем, что у меня происходит. Казалось, в этом не было никакого смысла.
Словно в этих ее звонках ей двигал не интерес к моей жизни и материнская любовь, а чувство вины. И это чувствовалось.
Я отключила звонок и принялась умывать лицо холодной водой, чтобы хоть немного прийти в чувства. Но в чувства меня вернула отнюдь не вода, а Гарри. Точнее – обрушившиеся на меня каким-то безумным потоком мысли о нем.
“Оставим поцелуи до того момента, пока ты не почувствуешь, что готова”, – прозвучало у меня в голове, и в животе предательски запорхали бабочки. А когда я подняла голову, чтобы взглянуть на свое отражение в зеркале, то вообще обнаружила на своем лице ту самую глупую улыбочку, которая как бы кричала: “Мозг покинул свой пост и передал бразды правления