как они расквитались с привычным списком покупок, они сразу же отправились искать отдел морепродуктов, в который, как выяснилось, они до этого ни разу даже не заглядывали.
В отделе было множество самой разной рыбы: мороженой, свежей и даже живой, нарезающей круги в здоровенных аквариумах. Бретт и Эми методично пересмотрели всю рыбу и пришли к неожиданному заключению, что живая рыба это наверняка очень вкусно. Это будто побывать на морском побережье. Они никогда не покупали рыбу вот так, живой из аквариума. Пересмотрев множество разных особей, Бретт и Эми сошлись на крупном карпе. Продавец аккуратно выловил трепыхающуюся рыбину из воды и спросил, нужно ли её почистить и выпотрошить. Он даже не спросил, нужно ли её убивать, это было неотъемлемой частью процесса покупки живой рыбы. И тут Эми поняла, что с данным делом ей не совладать. Она заглянула Бретту прямо в глаза и сказала, что не может стоять и смотреть на это, и что лучше она пойдёт выбирать зелень. Честно говоря, Бретт и сам с радостью сбежал бы подальше. Он никогда раньше и подумать не мог, что покупка живой рыбы так напоминает самую настоящую казнь. Рыбу оглушили ударом по голове, вспороли ей брюхо, прошлись ножом по чешуе на боках, уложили в пакет и отдали Бретту. Эми встретила его у отдела овощей с глазами на мокром месте и рукой, зажимающей нос. Поначалу Бретт даже подумал, что несмотря на мощные внутренние переживания Эми не забывает и о брезгливости и активно защищается от рыбного запаха. Но, заметив его пытливый взгляд, она тут же поспешила объяснить, что это её способ борьбы с подступающими слезами, насильственно привитый ей в детстве любящей матерью-католичкой, которая искренне полагала, что плаксам, будь то мальчик, девочка или муж, только что схоронивший своего отца, не место ни в их семье, ни в царстве Господнем.
Они уходили из супермаркета с глухим отвращением к себе и ощущением причастности к убийству. Эми то и дело с тревогой поглядывала на пакет, в глубине которого где-то между сладким перцем и ополаскивателем для рта лежала ещё недавно живая рыба. Она продолжала с силой сжимать пальцами переносицу, но слезы всё равно то и дело скатывались по её бледным щекам. Конечно, это было лицемерно. Они неоднократно покупали мясо, замороженное и свежее, самых разных размеров и участков туш. И это трудно было объяснить словами, но там убийство не чувствовалось так сильно. Оно не было так близко. И оно уже было совершено. Они не решали здесь и сейчас, жить этим живых существам или умереть. Конечно, они понимали, что своим желанием купить это мясо они, по сути, отдают приказ на убийство в прошедшем времени.
Однако на это можно было взглянуть и иначе. Никто и ничто не умеет путешествовать во времени. Даже луч света в червоточине. Даже горячее желание пожарить стейк. А это животное уже было убито, и его мясо может просто пропасть, что совсем не благодарно, или может быть куплено и съедено ими. Тогда плоть этого существа