и беру сок ради трубочки, ему же тяжело двигаться сейчас.
Возвращаюсь в палату. Руслана перестало трясти, согрелся, наверное.
Ставлю на тумбочку воду и чай. Он пытается приподняться, но тут же морщится и тихо стонет.
– Не двигайся – пресекаю все его попытки – я помогу тебе.
Он рвано выдыхает, в глазах почему-то застыли слёзы. Наверное, сильно больно.
Открываю бутылочку воды и опускаю в неё трубочку от сока. Подношу к его губам.
– Вот так – подаю ему трубочку, и он жадно втягивает в себя воду, прикрывая глаза.
Делает три глотка и выпускает трубочку из губ.
– Спасибо – выдыхает с облегчением.
– Как на счёт чая?
– Я согрелся уже пусть постоит. Я потом сам дотянусь до него.
– Хорошо – ставлю бутылочку на тумбочку, и вспоминаю про лёд – раз ты согрелся, может приложим лёд к пояснице, он поможет немного расслабиться мышцам и уменьшит отёк. Надо было конечно сразу после операции приложить, но тебя быстро увезли, а когда я вспомнила, Пётр Семёнович меня к себе позвал, поэтому я принесла, как только смогла.
– Давай попробуем – он выдохнул и хотел оттянуть одеяло.
– Я сама, не шевелись пока – беру лёд и наклоняюсь над Русланом. Поднимаю одеяло и прикладываю лёд к пояснице, через простыню, он всё же вздрагивает.
Тихонько провожу руками по бокам вдоль позвоночника, его мышцы немного расслабляются.
– Через пол часа уберу не переживай – укрываю его обратно – постарайся расслабиться. Вечером можно будет тихонько двигаться по мере возможности и болевых ощущений.
– Хорошо, спасибо – он наконец-то улыбнулся.
Значит, ему стало легче, это хорошо.
– Постарайся поспать немного, я через полчаса зайду – говорю ему, собираюсь уходить.
– Можно чая немного – робко спрашивает.
– Да конечно.
Беру стакан с чаем, опускаю в него трубочку и подношу к его губам. Чай не такой горячий и он не должен обжечься.
Он тихонечко пьёт чай.
– Спасибо – отстраняется.
– Отдыхай, тебе надо восстанавливаться.
Он смотрит так, словно не хочет, чтобы я уходила.
– Если хочешь, могу побыть здесь с тобою.
– А у тебя разве других пациентов нет? – ухмыляется.
– Нет, я вообще первый день здесь работаю и мне доверили только тебя.
– Правда? – удивляется.
– Ага.
И чего это я с ним разоткровенничалась? Наверное, точно пора идти.
– Хочу – говорит тихо и опускает взгляд.
– Что? – не поняла.
– Побудь немного, с тобой как-то спокойнее.
– Боишься Петра Семёновича?
Он засмеялся, но тут же зажмурился и застонал.
– Тише – присаживаюсь на кровать и тихонько глажу его по укрытому плечу.
Он постепенно расслабляется под моими пальцами и выдыхает спокойно. Глаз не открывает, наверняка спать хочет после всего пережитого.
– Поспи – продолжаю