В это время всяк боится простудиться, чтоб не испортить всего лечения, всяк кутается и сидит у себя; улицы пусты, на гуляньях и на морском берегу никого не видать. Юлии этот образ жизни не понравился, хотя она не очень подчинялась общему правилу. Но ей надоело бродить одной с матерью по пустынному гулянью, у морского берега сидеть у окна и глядеть на пустую площадь, которой тишина лишь изредка прерывалась дребезжащим стуком двух дрожек, единственных экипажей, разъезжавших по городу. Одни дрожки принадлежали доктору, Юлия узнавала их по светлому кафтану кучера; а другие – управляющему таможней, маленькому сутуловатому старичку, который, съежившись и завернувшись в старую шинелишку, трясся аккуратно по два раза в день в таможню, на старом, развалившемся калибере, со старым кучером и на старой, хромой лошаденке.
«Да это просто мертвый город, – говорила Юлия матери, почти с отчаянием: – тут решительно с тоски пропадешь». Единственным развлечением нашей героини были ежедневные посещения доктора, и те, которые его помнят, поймут, что они не могли доставить большого удовольствия молодой девушке. Доктор X. был человек лет сорока семи, среднего роста, с бледным лицом, светло-голубыми, задумчивыми глазами, с густыми рыжими волосами, закинутыми несколько беспорядочно в одну сторону. Это был добросовестный врач, и многие с благодарностью вспоминают о нем; но он был не очень разговорчив, не очень красноречив, и не любил терять время понапрасну, особенно со здоровыми людьми, приехавшими в Гапсаль забавляться, а не лечиться. Время же его было сочтено; он был один в городе, и сверх того даром лечил бедные семейства. Он умер жертвой своей благотворительности, от заразительной болезни, схваченной в приюте бедности. Мир праху твоему, добрый, сострадательный человек! Ты предпочел смиренную долю благотворителя и утешителя бедных жителей Гапсаля громкой славе и блестящему положению, которые могли тебе доставить твои познания, твоя опытность в медицине! Как я помню его! Приедет, бывало, поутру, часов в девять, всегда неутомимый и деятельный, спросит с участием ломаным французским языком: «Как вы себя чувствуете?» – сядет, выслушает ваш ответ, опираясь на свою палку и глядя вниз; потом начнет целый ряд неутомимых вопросов, тех же и тех же каждый день, даст несколько советов, глубокомысленно пожелает вам доброго здоровья и уедет… а там глядишь, через два дома опять остановился.
Но я увлекаюсь собственными воспоминаниями о добром враче, и забываю свою тоскующую героиню. Наконец стало повеселее в Гапсале: началось холодное купанье, город оживился, приезжие выползли на улицу и стали появляться на гуляньях. Наши дамы приобрели несколько знакомств; поводом к сближению обыкновенно служила встреча в купальнях, которые нанимаются по часам; одни входят, другие выходят, начинаются взаимные извинения, и вот знакомство сделано. Потом кто-нибудь решится на первый визит, а там и подружатся.