и, если вы согнетесь под этими жертвами, если у вас не хватит выдержки вынести эти жертвы, вы развалите революцию». Крестьяне не хотели этого слушать, им казалось это только революционным призывом. И, когда там обещали мир и помощь Антанты, они переходили на ту сторону. Ведь вы знаете, что крестьяне в Сибири, эти крестьяне крепостного права не знали. Это – самые сытые крестьяне, привыкшие к эксплуатации тех ссыльных, которые из России появлялись, это крестьяне, которые улучшения от революции не видели, и эти крестьяне получали вождей от всей русской буржуазии, от всех меньшевиков и эсеров, – там их были сотни, тысячи. Например, в Омске теперь одни насчитывают 900 тысяч буржуазии, а другие – 500 тысяч. Вся буржуазия поголовно сошлась туда, все, что было претендующего на руководство народом, с точки зрения обладания знаниями и культурой и привычкой к управлению, все партии от меньшевиков до эсеров сошлись туда. Они имели крестьян сытых, крепких и не склонных к социализму, имели помощь от всех государств Антанты, от государств всемогущих, которые держат во всем мире власть в своих руках. Они имели железнодорожные пути со свободным доступом к морю, а это значит полное господство, потому что флот союзников не имеет в мире никакого противника и господствует на всем земном шаре. Чего же еще не хватало? Почему эти люди, которые собрали все, что можно было собрать против большевиков: и край из крепких и сильных крестьян и помощь Антанты, – почему они после двухгодового опыта так провалились, что вместо «народовластия» осталось дикое господство сынков помещиков и капиталистов и получился полный развал колчакии, который мы осязаем руками, когда наши красноармейцы подходят к Уралу как освободители. А год тому назад крестьяне говорили: «Долой большевиков, потому что они возлагают тяжесть на крестьян», и переходили на сторону помещиков и капиталистов. Тогда они не верили тому, что мы говорили; они теперь сами это испытали, когда увидели, что большевики брали одну лошадь, а колчаковцы брали все, – и лошадей и все остальное, и вводили царскую дисциплину. И теперь крестьяне, видя опыт прошедшего, встречают Красную Армию, как избавительницу, и говорят, что вместе с большевиками установится свобода Сибири прочная и полная. (Аплодисменты.)
Этот опыт колчакии для нас самый ценный опыт, он нам в небольшом размере показывает то, что происходит во всем мире, он показывает нам настоящие источники, – и источники непобедимые, источники неискоренимые, – того, чем большевики сильны. Мы казались бессильными, когда Сибирь была в руках наших врагов. Теперь вся эта гигантская сила развалилась. Почему? Потому, что мы были правы в своей оценке империалистской войны и ее последствий, были правы, когда говорили, что из этой войны человечество по-старому не выйдет, – люди так исстрадались, измучились, озлобились на капитализм, что настанет господство рабочего класса и установится социализм. Тут говорили о «середине», и я прекрасно знаю, что об этой середине правые эсеры и меньшевики мечтают,