перебил Гейка. – Пфу. Да я за день могу ящик тушенки делать. Особо не напрягаясь.
– Это как?
– Разные есть методы.
– Расскажи, а?
– Я бы тебе рассказал, мне не жалко. Да, боюсь, не в конягу корм.
– Почему?
– Потому что за такие методы из пионеров исключают, – хохотнул Гейка.
– Как это?
– А так это. Здесь ведь как? Или-или: вор – ворует, фраер – пашет.
Глаза у Юрки от потрясения округлились:
– Ты ВОРУЕШЬ? По-настоящему?
– По-настоящему завскладом ворует. Или такие вот, у которых люстры хрустальные. А мы с парнями – так, балуемся. Но на жизнь хватает, – рассказывая, Гейка внимательно следил за выражением лица Юрки, ища на нем признаки сомнения.
– Ты чего, не веришь мне? Или сомневаешься?
– Верю.
– И правильно делаешь. Так чего? Хочешь, возьму на дело? Если грузить чужие мешки, то хотя бы в свой грузовик?
– Нет, спасибо. Я не…
– Что? Страшно? «Воровскую жисть люблю, но воровать боюся»?
– Нет, – мотнул головой Юрка. – Дело не в страшно. Просто… нехорошо это. Противно.
– Э-э-э, братан. Нам бы с тобой жистями поменяться, хоть на денек, тогда бы ты по-другому запел. Про «что такое хорошо и что такое плохо».
Юрка не сразу, но ответил.
Севшим голосом, мрачно:
– У меня весной грабители маму убили. Прямо в подъезде.
Заметив желваки на его щеках, Гейка понимающе кивнул:
– Сочувствую. Небось хорошая была?
– Очень. Самая лучшая.
Новый знакомец нахмурился и закусил губу:
– А вот у меня, хоть и живая, а словно бы и нет ее вовсе. У-у-у! Шалава подзаборная!
– Ты что? Разве можно так о матери?
– О ТАКОЙ матери еще и не ТАК можно! – зло процедил Гейка.
Злился он в большей степени на себя. За то, что неожиданно и в несвойственной ему манере разоткровенничался перед незнакомым пареньком.
– Но вообще, Юрец, грабеж и кража – это все-таки разные разделы Уголовного кодекса. Не читал?
– Нет.
– Рекомендую, очень интересная книжица. Хотя и без картинок, – Гейка втоптал в землю хабарик, поднялся с чурбачка и показно потянулся в чреслах. – Ладно, пожуем – увидим, пора мне. Если все-таки надумаешь про работу или вдруг еще какой дядька за тобой гнаться станет, ходи до Сенной. Спросишь Гейку – меня там все местные жиганы знают. Давай дыши носом.
Парень изобразил рукой формальное «прощевай» и направился в сторону дворов.
Шел он неторопливо, с развальцем, походкой незанятого человека. Шел, провожаемый взглядом Юрки, в котором были густо перемешаны столь противоположные чувства, как восхищение, зависть и тревога.
Оно и понятно, учитывая, что Алексеев-младший впервые в своей доселе исключительно интеллигентной жизни повстречал настоящего (!) вора.
Едва Юрка забрал схороненную планшетку и вывернул с нею в родной двор, навстречу ему метнулся встревоженный Зарубин:
– Как ты?! Догнал он тебя?
– Не догнал. Мне там один парень помог.
– Что за парень?
– Потом