в свое время, что от сотрясений навернулся звонким медным тазом радар на куда более мощном «Бисмарке», и закономерно полагал, что здесь и сейчас может случиться то же самое. А значит, в любой момент, прячась за пелену дождя, может скользнуть хищная тень британского крейсера, обнаружить их и навести на поврежденные линейные крейсера главные силы вражеского флота. Однако показывать волнение было нельзя, и оставалось лишь изображать нордически спокойного, уверенного в себе адмирала, которому все нипочем, и даже попадание вражеского снаряда неспособно заставить его изменить выражение лица. В принципе, опыт имелся – только что весь бой так себя вел, но Колесников чувствовал, что нервы придется всерьез поправлять, и, желательно, коньяком.
В том, что операция затянулась, не было вины его подчиненных. Просто огромные корабли, тем более в шторм и поврежденные, малопригодны для вылавливания из воды плавающих то здесь, то там, людей. Шлюпки были частью разбиты, а в шторм спускать уцелевшие выглядело не самой удачной идеей. Людей вылавливали погрузочными сетями, бросали им концы, за некоторыми, ослабевшими и неспособными самостоятельно удержаться за веревку, спускались, привязав себя тросами, немецкие матросы. Война еще не дошла до той стадии ожесточения, когда вид тонущего противника вызывает чувство удовлетворения или радости. Пока что все здесь были в первую очередь моряками, а потом уже врагами, но скоро это должно было закончиться…
Спасенных оказалось чуть более трехсот человек. Кого-то наверняка не заметили в волнах, кто-то ушел на дно вместе с кораблями или погиб во время боя. На «Ринауне» экипаж был свыше тысячи человек, сколько-то на эсминце, выходило, что погибло от двух третей до трех четвертей тех британцев, что шли в этот бой. Война…
Возвращение получилось воистину триумфальным. Германия слишком отвыкла от побед на море и теперь восторженно встречала героев. Ведомство доктора Геббельса тоже внесло свою лепту в процесс, раструбив на весь мир о великом успехе кригсмарине. На взгляд уже вполне освоившегося в новом теле Колесникова, мелкие странности которого окружающие списывали на легкую контузию (мнение, имеющее право быть, поскольку пару раз снаряды взрывались совсем рядом, и сотрясало боевую рубку «Шарнхорста» изрядно), не такой уж и большой оказался успех. Все же один потопленный корабль, причем не самый мощный и порядком устаревший, никак не тянул на разгром британского флота, как о том вещали на всех радиостанциях. С другой стороны, это все же было победой, к тому же обеспечившей успех, в том числе и других подразделений армии и флота. Как-никак «Ринаун» в этот раз, в отличие от прошлой истории, не смог порезвиться на германских коммуникациях, и эсминцы, которые тогда отправились на дно, здесь уцелели. Причем их командиры наверняка хорошо понимали, что могло случиться, не останови силы Лютьенса британскую эскадру. Да и не только они. Это знание добавляло Колесникову очков как среди командиров кораблей, так и в глазах гросс-адмирала Редера, хотя наверняка в штабах найдутся и те,