никому зла… Он до сих пор стремился быть таким, как учили его святитель Макарий, Максим Грек (и Сильвестр тоже): являть подданным мир, любовь, «милосердие согрещающим». Оправившись от болезни, он всех бунтовщиков… простил. Обласкал Владимира Андреевича. Оставил на прежних местах своих советников. Адашева еще и повысил, пожаловал в окольничие, а его отца в бояре. Царь действовал истинно по-христиански: «И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим…»
Увы, Избранная рада была настроена совершенно иначе. Она очень быстро осмелела. В болезни Иван Васильевич дал обет, если останется жив, совершить паломничество по святым местам. Но опять начались странности. Сильвестр и его товарищи с какой-то стати взялись отговаривать царя. Он не согласился и в мае 1535 г. со всей семьей отправился в путь. Начал с Троице-Сергиева монастыря, посетил там престарелого св. Максима Грека. Но когда поехали дальше, Адашев и Курбский предприняли еще одну попытку остановить царя! Солгали, будто преподобный Максим передал через них страшное пророчество. Если Иван Васильевич не повернет назад, погибнет царевич Дмитрий.
Государь прерывать поездку не стал. Добрались до Дмитрова, побывали в Николо-Пешношском монастыре. Здесь Иван Васильевич увиделся и беседовал с бывшим епископом Коломенским Вассианом Топорковым. Возможно, именно эту встречу старались предотвратить Адашев с Курбским. Топорков был племянником св. Иосифа Волоцкого, советником Василия III, а в монастырь его сослали Шуйские, когда захватили власть. Он очень многое мог рассказать государю об истинной политике его отца, о прежних оппозиционерах, еретиках.
Но как бы то ни было, жуткое пророчество исполнилось. Из Дмитрова по рекам отплыли в Кирилло-Белозерскую обитель. На одной из стоянок, поднимаясь по сходням в струг, кормилица каким-то образом уронила младенца в реку, он утонул. Совпадение? Ох, не верится в такие совпадения! Что же это за кормилица, которая так небрежно держала царского сына? И почему люди, находившиеся рядом, сразу не кинулись в воду за ребенком? Кстати, и в само «пророчество» позволительно не верить. Зачем стал бы св. Максим передавать столь деликатное предупреждение через Курбского и Адашева, если перед этим беседовал с царем и мог ему все сказать лично?
Зато «пророчество» очень четко совпало с желаниями Сильвестра и его товарищей. А чтобы понять истинную подоплеку, следует вспомнить, что перед этим умерли во младенчестве две дочери Ивана IV. Их-то в реку не роняли. Они были отравлены. Родители этого не знали, это выяснилось лишь при современном химическом анализе останков. Мамкой девочек была боярыня Курлятева, супруга одного из членов Избранной рады. А их смерть помогала Сильвестру подавлять волю царя, удерживать его под контролем. Теперь Иван Васильевич явно начал выходить из повиновения, вести себя самостоятельно. Вот и требовалось сломить его новым тяжелым ударом.
Хотя на этот раз замысел удался лишь отчасти. Авторы плана не учли великую любовь Ивана и Анастасии.