не встретили почти никакого сопротивления: большинство взрослых мужчин ушли в леса.
Несколько душераздирающих воплей, пара выстрелов, звон разбитого стекла и треск выломанных дверей – и вот уже грузовики на большой скорости мчатся обратно, увозя два десятка перепуганных молодых женщин в летнюю резиденцию графов Пулацких в трех километрах к югу от Сухарок по дороге в Гродно.
Дивизия “Дас Рейх” уже не раз прибегала на оккупированных территориях к этой военной хитрости, почти всегда приносившей успех. Согласно историческому признанию гауляйтера Коха, который придумал этот изобретательный маневр, он позволял соединить “приятное с полезным” и подтверждал “высокое идеалистическое представление” о человеческой природе[2].
Едва узнав о том, что их дочери, сестры, жены и невесты отданы для утех немецким солдатам, партизаны, несмотря на отчаянные усилия командиров, пытавшихся их удержать, выходили из леса и бросались на помощь женщинам, на что враг и рассчитывал. Оставалось только спокойно покуривать за пулеметом, дожидаясь, пока люди, обезумевшие от отчаяния, сами ринутся в атаку, появившись на линии прицела, где все было готово к их встрече. Этот план повсюду приносил прекрасные результаты, но в отношении поляков, отличавшихся обостренным чувством мужской чести, он был, если можно так выразиться, безошибочным.
Вилла графов Пулацких была построена в конце XIX века французским архитектором, очевидно, под влиянием Трианона. Это был летний дворец – “загородный домик”, как говаривали в ту эпоху, – с гостиными, театром, фресками и деревянными панелями. Во время боев 1939 года он почти не пострадал, но заброшенность и мародерство сделали свое дело. Почти все окна были выбиты, и некоторые “пансионерки” пытались вскрыть себе вены осколками стекол; пришлось даже поставить во внутренних помещениях охрану. Там царили холод и сырость, притуплявшие чувства пленниц и делавшие их менее восприимчивыми к испытаниям. Два дня спустя после начала операции “Волк из леса”[3] – под таким обозначением она фигурировала в оперативных шифровках дивизии – семьям удалось подкупить охрану и передать молодым женщинам теплую одежду и одеяла.
Вокруг “загородного домика” простирался французский парк, вплотную примыкавший к лесу. На цементном дне искусственных прудов, откуда торчали ржавые трубы, гнили ветки и палая листва; аллеи окаймляли купидоны, Венеры и полный набор мраморных статуй образца 1900 года. Солдаты денно и нощно стояли на часах в изящных беседках, куда некогда гости графов Пулацких приходили флиртовать, мечтать под луной, любоваться фейерверками или рассеянно смотреть спектакли в зеленом театре, в котором сейчас размещалось пулеметное гнездо.
Эсэсовцы принесли во дворец печь, но угля для обогрева огромных комнат не хватало; немного теплее было только в большой бальной зале, богато украшенной золотисто-голубыми панелями, с потолком, расписанным в манере Тьеполо ангелочками и богинями. Женщины находились в этой зале, куда немцы приходили их выбирать. За первые двое суток здесь побывало около трехсот солдат.
На рассвете второго дня отряд из двенадцати партизан вышел