для атаки, предоставленной Четырьмястами [85]. [стр. 66]
Однако Ферамен узнал об этом отряде еще до того, как он обогнул мыс Малея, и заявил, что он предназначен для действий в согласии с Четырьмястами с целью захвата Эетионеи. Тем временем в Афинах после неудачного посольства и возвращения из Спарты Антифонта и Фриниха с каждым днем усиливались недовольство и беспорядки. Принудительное господство Четырехсот тихо исчезало, в то время как ненависть, вдохновленная их узурпацией, вместе со страхом перед их предательским сговором с врагом, все громче проявлялась в частных разговорах людей, а также на тайных собраниях во многих домах; особенно в доме периполарха, капитана периполов, или юных гоплитов, составлявших главную полицию страны. Такая ненависть не замедлила перейти от страстного чувства к действию. Фриних был убит двумя сообщниками, один из которых был периполом, или юным гоплитом, когда выходил из булевтерия, посреди многолюдной рыночной площади и средь бела дня. Убийца скрылся, но его сообщник был схвачен и подвергнут пытке по приказу Четырехсот: [86] однако он оказался чужеземцем из Аргоса и либо не мог, либо не хотел назвать имя какого-либо сообщника. От него не добились ничего, кроме общих указаний на собрания и широко распространенное недовольство. Четыреста, оставшись без конкретных доказательств, не осмелились схватить Ферамена, явного лидера оппозиции, как это сделает Критий шесть лет спустя при правлении Тридцати. Поскольку убийцы Фриниха остались нераскрытыми и ненаказанными, Ферамен и его сторонники стали действовать смелее, чем прежде. А приближение лакедемонского флота под командованием Агесандрида, который, заняв позицию у Эпидавра, совершил нападение на Эгину и теперь находился недалеко от Пирея, совсем не по пути в Эвбею, придало двойную [стр. 67] силу всем их прежним заявлениям о неминуемой опасности, связанной с крепостью в Эетионее.
Среди этой преувеличенной тревоги и раздоров основная масса гоплитов прониклась растущим с каждым днем отвращением [87] к новой крепости. Наконец, гоплиты филы, в которой Аристократ, самый горячий сторонник Ферамена, был таксиархом, находясь на службе и участвуя в строительстве, подняли открытый мятеж, схватили командующего Алексикла и заперли его в соседнем доме; в то время как периполы, или юная военная полиция, размещенная в Мунихии под командованием Гермона, поддержали их действия. [88] Весть об этом насилии быстро достигла Четырехсот, которые в тот момент заседали в булевтерии, причем сам Ферамен присутствовал. Их гнев и угрозы сначала обрушились на него как на подстрекателя мятежа, в чем он мог оправдаться, только вызвавшись идти в первых рядах для освобождения пленника. Он немедленно поспешил в Пирей в сопровождении одного из стратегов, своего единомышленника. Третий из стратегов, Аристарх, один из самых ярых олигархов, последовал за ним, вероятно, из недоверия, вместе с некоторыми из младших рыцарей,