выступали против. Узнав о раздорах, Астиох счёл это удачным моментом, чтобы подойти со всем флотом к гавани Самоса и предложить битву; но афиняне не были в состоянии выйти из гавани. Тогда он вернулся в Милет, где снова бездействовал, ожидая (настоящего или мнимого) прибытия финикийских кораблей. Однако недовольство его собственных войск, особенно сиракузского контингента, вскоре стало неуправляемым. Они не только роптали на бездействие армии в этот драгоценный момент разлада в афинском лагере, но и разгадали коварную политику Тиссаферна, истощавшего их силы без результата; эта политика стала ещё более очевидной из-за его нерегулярных выплат жалования и поставок провизии, что вызвало серьёзные трудности. Чтобы успокоить их недовольство, Астиох был вынужден созвать общее собрание, которое высказалось за немедленное сражение. Тогда он вышел из Милета со всем флотом из ста двенадцати триер к мысу Микале, напротив Самоса, приказав милетским гоплитам перейти по суше к той же точке. Афинский флот, теперь состоявший всего из восьмидесяти двух кораблей (из-за отсутствия Стромбихида), стоял на якоре у Главки на материковой части Микале; но, узнав о решении пелопоннесцев сражаться, афиняне отступили на Самос, не желая вступать в бой с меньшими силами [135].
Кажется, именно в этот последний период бездействия Астиоха олигархи на Самосе предприняли свою попытку и потерпели неудачу; реакция на эту попытку вскоре привела к мощному демократическому выступлению и торжественной коллективной клятве афинского войска, а также к назначению новых, единодушных и преданных стратегов. Теперь они были полны энтузиазма, жаждали сразиться с врагом, и Стромбихид был немедленно вызван, чтобы объединить флот против главного врага в Милете. Тот успел отбить Лампсак, но потерпел неудачу при попытке взять Абидос [136]. Устроив центральную укреплённую базу в Сесте, он теперь вернулся к флоту на Самосе, который с его прибытием увеличился до ста восьми кораблей. Он прибыл ночью, когда пелопоннесский флот готовился на следующий день возобновить атаку с Микале. Тот насчитывал сто двенадцать кораблей и потому всё ещё превосходил афинян числом. Но, узнав о прибытии Стромбихида и о возрождённом духе и единстве афинян, пелопоннесские командиры не решились на битву. Они вернулись в Милет, к устью гавани которого подошли афиняне, получив удовольствие предложить сражение не желающему врагу [137].
Такое признание слабости ещё больше усилило недовольство пелопоннесского флота в Милете. Тиссаферн становился всё скупее в выплатах и поставках, а возвращение Алкивиада на Самос, случившееся как раз в это время, в сочетании с его видимой близостью к сатрапу, укрепило убеждение, что тот намеренно обманывает и морит их голодом в интересах Афин. Тем временем прибыли настойчивые приглашения от Фарнабаза, умолявшего о помощи флота у Геллеспонта с щедрыми обещаниями жалования и снабжения. Клеарх, присланный со Спарты с последней эскадрой именно для помощи Фарнабазу, требовал разрешения выполнить