зиму, перед новогодним утренником, бабушка сшила мне платье – из тюля и бархата. Оно было неидеальное, но сделанное с любовью. Я стояла у зеркала, крутилась, поправляла банты.
– Как я выгляжу?
– Как девочка, которая вырастет и всё поймёт, – сказала она.
На ёлке в школе я искала взгляд Андрея. Он был в костюме зайца, смешном, большеватом, но, как всегда, немного особенном – он не бегал с другими, а стоял в стороне. Я подошла, взяла его за руку.
– Пойдём. Вместе.
Он кивнул. И мы пошли – в шум, в хороводы, в детство, где пока всё казалось настоящим.
Андрей
В нашей квартире пахло иначе. Не яблоками. Пахло капустой, сигаретным дымом и напряжением. Мать – уставшая, в фартуке, тёрла картошку, иногда плакала над раковиной. Отец приходил поздно. Здоровался сдержанно. Телевизор гремел громче всех голосов в доме.
В ту зиму он приехал из Москвы с работы и привёз подарок. Маленькую коробочку с конфетами и «Сникерс». Один. Настоящий.
– Ешь на здоровье. В Москве по три штуки в одни руки дают.
Я бережно взял батончик. Не открыл. Просто держал. Он был не про еду. Он был про надежду, что где-то – лучше.
Позже я услышал, как родители спорили. Мать говорила:
– Ты вообще видел, как он смотрит на девочку эту? На Анну?
– Ну и что? – отрезал отец. – Пройдёт. Всё это глупости. Ещё вырастет – забудет. Главное – чтоб мужиком стал.
Я стоял за дверью, и что-то в груди резко сжалось. Не от слов. От того, как легко всё настоящее в мире может быть списано – как «глупость».
Перед новогодним утренником мама дала мне костюм зайца, старый, мятный, пахнущий нафталином. Я натянул его молча. Мне было стыдно, но я ничего не сказал. Потому что так нас учили – не ныть. Не жаловаться. Быть «нормальными».
Я стоял в углу, глядя на разноцветные огоньки, на девочек в белых платьях, на яркие шарики, висящие на проволоке. И вдруг – она подошла. Анна. В платье, которое не было дорогим, но было… её. Снежинка, живая.
– Пойдём. Вместе.
Я кивнул. Не потому что не мог сказать «нет». А потому что в её словах было то, чего я больше всего хотел – быть выбранным.
Иногда я думаю: возможно, мы с ней начали всё не с дружбы. А с молчаливого спасения друг друга от того, что творилось в наших домах. У неё – любовь, которую боялись потерять. У меня – чувства, которые не разрешали показывать.
Но на той ёлке, под лампочками и снежинками из газеты, мы оба поняли: иногда достаточно, чтобы кто-то просто взял тебя за руку.
Глава 4: «Канада: цена успеха и жертвы»
Чужую боль можно услышать только тогда, когда начинаешь задавать себе настоящие вопросы.
Анна, Монреаль, 2011 год
Я никогда не забуду, какой была моя первая зима в Монреале. Город был погружен в бесконечную белизну снега, хлопья которого, казалось, никогда не перестанут падать с серого неба. Ветер пронзал