с пользой. Как тебе? Только сначала надо чертёж составить, а для этого – по ковчегу пройтись.
Следующим утром Григорий Степанович привёл мальчика к центральному транспортному колодцу, там экскурсия и началась.
– Итак, граждане, сейчас мы находимся на самой верхней палубе ковчега «Назарет», – подражая кому-то, деланным голосом заговорил старик. И пояснил: – Ну, если верхом считать тупой конец яйца, а его низом – острый конец.
– А почему яйца, деда?
– Потому что наш корабль, ковчег то есть, имеет форму яйца. Вообще, Маркуша, ковчегов в космосе очень много. Их строили после войны разные коммуны, и каждая заказывала эоскомпьютеру скреатить что-то своё, особенное. Наши решили, что лучше яйца ничего нет. Какая самая идеальная форма, знаешь? Это шар! Потому что у него самый большой объём, в его нутро больше всего впихнуть можно – это я тебе как математик говорю. А если шар растянуть по закону золотого сечения, в соотношении вертикали и горизонтали 8 к 5, то яйцо и получим. Такое соотношение «числом Бога» называется. А ещё, если по христиански, то яйцо – это символ возрождения жизни. У нас же коммуна споначалу христианской была, и вот построили десять ковчегов как десять пасхальных яиц в небесной корзине, и что-то ещё красивое говорили, не помню. Сейчас-то корзинка не полная, из десяти ковчегов у нас осталось только семь – три переметнулись в другие коммуны, к нехристям, так сказать, короче, к мумми…
Григорий Степанович замолчал, теребя пальцем бороду, потом вскинулся:
– О чём это я? А, да! Условно говоря, мы сейчас в верхушке яйца. А размеры яйца такие: длинна – 30 километров, ширина – 19 с половиной. Внутри яйцо поделено на ярусы, их всего шесть и они разной высоты – в 3 и 6 километров. На высоте потолков никто не экономил, все хотели, чтобы над головой было настоящее небо, с облаками. Первый ярус, верхушка – это дендрарий, где мы стоим. Ниже – верхняя жилая палуба. Под ним – креариум, и далее нижняя жилая палуба, технический ярус и обсерватория, которая занимает нижний, «острый» конец яйца. Всё пешочком обойти мы, конечно, не сможем, но на каждой палубе побываем. Вперёд!
Дед, взяв за руку мальчонку, ступил в центр транспортного колодца, и оба ухнули вниз. Марчик едва заметил, как они пролетели три километра в трубе с туманными стенками и оказались на площадке, от которой в разные стороны тянулись движущиеся дорожки. Вверху сияло искусственное солнце – точно такое же, как и в дендрарии.
– На всех ярусах смена дня и ночи одинаковая, единое время, чтобы люди не путались, – пояснял Григорий Степанович, когда дорожка несла их мимо зелёных садов, среди которых виднелись крыши дворцов и разных диковинных сооружений.
– Деда, а где люди?
– Ты имеешь в виду, где даблы? Сами-то люди в холодильнике лежат, а даблы их шастают по всему космосу, сигая туда-сюда через Эос. Ковчег нашему брату уже опостылел, сколько уж в нём торчим, вот и креатятся на разных планетах, астероидах, чем-то там занимаются. Хороших планет, какой была Земля, не так уж много, поэтому люди приспосабливают свои даблы к разной силе тяжести, к ядовитой атмосфере и живут там в нечеловеческом