от ярости. Не ожидал? А надо было.
– Сволочь! – прохрипел он, и в его голосе звучало больше боли, чем угрозы. – Ты за это ответишь! Не передо мной! Перед Господом Богом, тварь!
– О, как символично, – усмехнулся я, поправляя манжеты рубашки. – Угрожать мне адом? Милейший, я и так живу в нём. Только мой ад называется “офис” и пахнет кофе за пятьсот долларов.
Он сорвался – шагнул вперёд, сжав кулаки. Но я уже развернулся и пошёл к выходу, ощущая спиной его взгляд, горячий, как та свеча, что чуть не спалила храм.
– Ты меня услышал, – бросил я через плечо, не оглядываясь. – И запомни: Бог, в которого ты веришь, не ответит на твои молитвы так быстро, как я разрушу твоё прошлое.
Шаг. Второй. Третий. Ни звука сзади. Только эхо собственных слов, отражающихся от каменных стен. Победа? Нет. Просто бизнес. А в бизнесе, Свят, побеждает тот, кто не боится спалить мосты. Особенно если они ведут в детдом.
***
Возможно, не стоило давить на Святослава так жестоко?
Этот вопрос всплывает в голове, как вирусный баннер в браузере – навязчиво, противно, но невозможно игнорировать. Началось всё с того момента, как я услышал про церковь. Иронично, не так ли? Место, которое отец называл “театром для стада”, вдруг стало ареной моей маленькой войны.
Отец презирал храмы. Не просто не ходил – плевался, заставляя меня читать Ницше вместо молитв. “Вера в себя, Серафим, – говорил он, – вот твой Бог. А эти свечки и иконы – для слабаков, которые боятся взять ответственность”. И я поверил. В бизнес, в алгоритмы, в холодную логику цифр. А Святослав… Он верит в Бога. Как динозавр, выживший в эпоху нейросетей.
“Нужно было просто пригрозить ему детдомом, – думаю я, – а не тыкать в лицо его слабостью”. Но нет. Я, как всегда, пошёл по самому грязному сценарию: “Сожгу вашу лавочку. Куплю. Перестрою. Ваш Бог – мой арендатор”.
Свят… Его взгляд, полный такой ярости, что казалось, он вот-вот разобьёт мою физиономию о каменные плиты храма. Но не разбил. Потому что я – его работодатель. Потому что я – его слабое место.
“Раз уж встал на эту тропу, – продолжаю я мысленно, – то одной жертвой больше, одной меньше…
Ложь.
Даже в мыслях звучит фальшиво. Я убийца. Кровь, однажды попавшая на руки… Она липкая. Которую нельзя отмыть.
Сначала вразумить. Узнать проблему. Решить её.
Смешно.
Он не проблема. Он – зеркало. В нём я вижу то, что отец пытался во мне убить: страх, совесть, веру в… что-то.
***
Я уже потянулся к дверце машины, как телефон в кармане завибрировал. Незнакомый номер. Интересно, это Святослав с новым псевдонимом или очередной “партнёр” по вымогательству?
– Серафим Станиславович? – Голос в трубке звучал как автоответчик из налоговой: сухо, официально, с лёгким надрывом.
– Слушаю, милейший. – Я мысленно закатил глаза. Ненавижу эти игры в “угадай, кто звонит”.
– Анастасия Фёдоровна Белякова и Геннадий Максимович Татаринов скончались полчаса назад. Вам нужно приехать…
***
До