Но цена встречи с отцом выше.
Последний поворот. “Поздравляю, вы прибыли на место назначения” – пропищал голос. Дверь распахнулась, и ветер впился в лицо, обжигая кожу. В машине было уютнее…
Телефон в кармане светится пропущенными. Как и думал. Отправляю сообщение – и шагаю вперед.
Люди на улице: кивки, хватки рук, презрительные взгляды. Плевать. Их лица сливаются в одно пятно – безликая толпа, которая даже не подозревает, что завтра их шепот сменится криком. Все эти фальшивые улыбки, пустые рукопожатия, притворное участие… Они сейчас обсуждают меня. Шепчутся за спиной. Пусть. Завтра они прикусят свои языки.
Когда выйдут новости, они даже не поймут, как ошибались. Их глаза округлятся от шока, пальцы задрожат, когда они станут листать ленту. Они увидят. Узнают, что я гораздо больше, чем казался.
Но главное – он увидит. Отец. Особенно он. Тот, кто годами смотрел на меня, будто я тень, недостойная его внимания. Завтра его холодные глаза впервые загорятся.
А я буду стоять в стороне. Молчать. Смотреть, как рушится их карточный домик. И впервые за долгие годы – искренне улыбаться, показывая все свое превосходство.Они все увидят.
***
Сердце колотилось безудержно, а ладони вспотели, несмотря на прохладу в кабинете. Сколько себя помню, тело всегда предательски дрожало перед встречей с ним. Вдох… выдох. Вдох… выдох…
Это не помогло. Но хотя бы отвлёкся.
Место изменилось. Через несколько месяцев после косметического ремонта всё выглядело иначе: зелёные стены теперь темно-красные, а старые стойки регистрации заменили на массивные деревянные. Мрачный стиль, как и сам отец.
Я сделал шаг вперёд, как вдруг…
– Серафим Станиславович! – Ринулась ко мне секретарша. Кто это? Люба? Света? Отец менял их, как перчатки. Её рыжие волосы и веснушки на щеках выделяли среди остальных.
– Милейшая, глубоко извиняюсь, по пути возникли некоторые проблемы. – Я коснулся груди ладонью, низко кланяясь. Девушкам нравится, когда им льстят, даже если это ложь.
– Знаю я вас, Серафим Станиславович, – фыркнула она, – сначала “милейшая”, а потом “зови меня господин”.
“Вика? Лена?” – мелькнуло в голове, но я не стал спрашивать. Их было слишком много, чтобы помнить о всех.
– Он у себя?
– Кто..? ой, да, конечно.
– Простите, а вы…
– Я?
– Невероятно красива, как же я не заметил этого раньше. – Выкрутился я, и взял ее за руку, слегка притянув к себе.
– Э-эй, Серафим Ста… – Смутилась она и отвела взгляд. Малышка. Лет двадцать-двадцать три, не больше. На её лице ещё читалась ученическая наивность.
– Мне пора, – вновь поклонился я, не дослушав. – Если понадобитесь, дам знать. – Слова повисли в воздухе. Она осталась стоять, как истукан.
Надо было её разбудить.
Ладонь резко сжалась на её ягодице.
– Вы… вы… – её голос дрогнул. Гнев смешался с обидой.
Я не слушал. Только почувствовал, как сердце