Демонстрация, или Похищение Серёжки. Лариса Соколова

рёжкиной семье, впрочем, как любое другое утро выходного дня, начиналось с блинчиков. Проснувшись и почуяв их аромат, Серёга прямо в трусах и майке направился на кухню.

      – Ты глянь на него? – улыбнулся папа. – Похоже, мама, твои блины лучше всякого будильника поднимают нашего сына с постели. Глянь на него: глаза еще не проснулись, а нюх на кухню привёл. Да, сын?

      – Ага, – щурясь от утреннего солнышка, ответил Серёжка.

      На столе уже возвышалась стопка ароматных тонких блинчиков, усыпанных маленькими дырочками. Серёжка вошёл и потянулся к тарелке.

      – А кто это у нас тут не умытый завтракать собрался? – чмокнула мама сына в лохматую макушку. Ну–ка, быстро умываться.

      – А как же блинчики? – посмотрел на неё сын самым жалостливым взглядом, от которого уж точно должно было растаять доброе мамино сердечко.

      – Никуда они от тебя не денутся, – улыбнулась та в ответ. – Иди умываться, расчёсываться и одеваться! А уж потом будешь завтракать.

      – Ну, ма-ам, – протянул Серёга. – Пока я умо-оюсь, пока зу-убы почищу, а ещё расчёсываться… Так и блины остынут. Давай я хотя бы зубы потом почищу? Зачем сейчас–то? Опять ведь испачкаются.

      – Иди-иди, Неумываха, – ответила мама, снимая со сковороды очередной блинчик.

      – И поторапливайся, если хочешь со мной на демонстрацию успеть, – добавил папа.

      Его слова настигли мальчишку на пороге ванной. Серёжка встал как вкопанный. Сон как ветром сдуло.

      – Куда?! – удивлённо переспросил мальчишка.

      – На демонстрацию.

      – Это ещё что за слово такое? Там интересно? – поскорее вернулся он на кухню.

      – Еще бы! – подцепил вилкой блин папа. – Все нарядные. По площади идут, песни поют, «ура» кричат… А машины какие украшенные!.. Ммм… Если повезёт, посажу тебя на самую красивую.

      Серёжка так и замер посреди кухни, представляя, как он едет по площади на большой, украшенной флагами машине. А народ вокруг поёт и «ура» кричит. И конечно, голуби в небо летят. Непременно белые. В голубом небе они такие красивые…

      – Да ты иди уже умывайся. Чего застыл-то? – выдернула его из мечтаний мама. – А-то и блинов не достанется, и на демонстрацию не успеете.

      Серёга торпедой ворвался в ванную, включил воду. Как обычно, когда он куда–то торопился, мазнул мокрыми руками по лицу и волосам, лизнул пасту и уже через минуту вернулся за стол к блинам и рассказу об удивительном слове «Демонстрация».

      – А зубы кто чистить будет? – нахмурилась мама.

      – Я почистил! Сама понюхай, – возмутился сын.

      Для верности Серёжка даже дыхнул маме в лицо. Та хотела что-то ответить, но вдруг вспомнила о подгоравшем на сковороде блинчике. Охнув, она бросилась к плите и быстро его перевернула. Но как бы она ни спешила, один бок блина всё же подгорел.

      – Ну вот, – огорчилась мама. – Только на минутку отошла – и на тебе.

      – Подумаешь? – улыбнулся папа. – Он как будто темнокожий блин из племени Блинотау. Ну-ка, подавай его сюда. Я как раз такие люблю!

      Мама улыбнулась, а Серёжка поскорей уселся за стол и принялся за еду. Он схватил в обе руки по блину и поочередно откусывал то от одного, то от другого, не забывая при этом макать ими то в сметану, то в любимое клубничное варенье. Скоро щёки его раздулись, как у Карлсона. Но это совершенно не мешало ему расспрашивать отца о демонстрации:

      – А жачем они ижут и поют? А щего поют? А куга ижут?