больше он старался, тем сильнее становился диссонанс. Ноэль продолжала творить, но её стихи теперь звучали как крик о помощи, каждое слово – острое и болезненное.
Внезапно тени, отбрасываемые искаженными стихами Ноэль, начали двигаться. Они сгущались, принимая форму, и вот уже из них выступили фигуры, от вида которых у Бекета перехватило дыхание.
Демоны-бюрократы. Их было не меньше дюжины, каждый в нелепо сидящем костюме, который, казалось, был сшит для кого-то другого. Из-под котелков торчали острые рога, а вместо ног виднелись копыта, неуклюже втиснутые в лакированные туфли. В руках они держали папки со зловещими надписями «Дело №666: Конфискация творческой сущности».
«Ноэль!» – крикнул Бекет, его голос был полон тревоги и решимости. – «Держись ближе ко мне!»
Поэтесса попыталась двинуться к нему, но её ноги словно приросли к полу. Страх сковал её движения, глаза расширились от ужаса узнавания.
«Я… я не могу, Бекет,» – прошептала она, её голос дрожал. – «Они вернулись. Как в тот раз…»
Бекет понял, что надо действовать немедленно. Он резко повернул несколько рычагов на своём пульте, и воздух наполнился мощными звуковыми волнами. Музыка теперь была не просто мелодией – это было оружие, направленное против надвигающихся демонов.
Первая волна ударила по ближайшим бюрократам, отбросив их назад. Их бумаги разлетелись по воздуху, превращаясь в конфетти. Но на смену отброшенным демонам тут же пришли новые, их глаза горели злобным огнем.
«Согласно параграфу 13, подпункту 666, ваша творческая деятельность подлежит немедленному прекращению,» – прогремел голос одного из демонов, неестественно глубокий и скрипучий.
Ноэль, казалось, очнулась от оцепенения. Её глаза сузились, в них появился огонек сопротивления. Она начала декламировать, её слова формировали кристаллические барьеры между ними и демонами.
«Не сломить вам дух поэта,
Не разрушить замок грёз.
Я – хранитель яркого света,
Вопреки потокам слёз!»
Кристаллы росли, формируя защитный купол вокруг Ноэль и Бекета. Но демоны не отступали. Они доставали из своих портфелей огромные печати и штампы, которые в их руках превращались в оружие.
«Отказано!» – кричал один, ударяя штампом по кристаллическому барьеру. Там, где печать касалась поверхности, появлялись трещины.
«Аннулировано!» – вторил другой, и его штамп оставлял дыры в поэтической защите.
Бекет понял, что одной музыки недостаточно. Он начал импровизировать, вплетая в свою мелодию элементы космического шума, который он слышал в глубинах вселенной. Звуковые волны теперь были видимыми, они резали воздух, словно лазерные мечи, рассекая бумаги и портфели демонов.
«Ноэль, держись!» – крикнул он, видя, как поэтесса бледнеет от напряжения. – «Наша сила – в единстве! Пой со мной, пусть твои стихи станут частью моей музыки!»
Ноэль