Впервые с того дня… Пленяющий блеск тысяч вселенных в глубинах звёздного неба
если кажется, что не хватает опыта,
даже, если кажется, что не достанет сил.
Даже в сотый раз с чистого листа.
Даже в сотый раз начало без конца.
Даже спустя час, день, неделю, месяц, полгода,
триста шестьдесят пять суток.
Снова и снова, какой бы широкой не казалась пропасть,
никогда не переставай пытаться, если чувствуешь, что это твоё.
Только если в тебе есть понимание признания,
начинай и бросай
и повторяй этот цикл снова и снова.
но никогда не сдавайся.
Однажды, ты сделаешь шаг
и поймёшь, что не оступился.
Глава 1
Впервые с того дня, как четыре месяца назад она перевернула лист календаря и обнаружила, что наступил ноябрь, девочка проснулась от горячего прикосновения солнца к щеке и тут же завернулась глубже в тень, отброшенную шторами прямо на постель, спряталась от слепящего пятна света под одеялом. Вот только провалиться в сон больше не получалось. Реальный мир не отпускал её, и каждый раз, когда она пыталась схватить и сшить воедино клочки убегающего сна, при помощи фантазии додумывая продолжение, утро вклинивалось в её мысли посторонними звуками. Так она теряла всё больше фрагментов: шум отвлекал, и они разбегались, пока сон окончательно не просочился зыбким песком сквозь пальцы. Когда видение ушло, кровать разом показалось неудобной, а звуки, проникающие сквозь дверную щель, всё более настойчиво зовущими.
На кухне мама шелестела фольгой – укладывала жареную картошку, осторожно загибая углы, и в её движениях проскальзывала забота о дочери, чей сон она пыталась не прерывать. В конечном счёте, её попытки были обречены на провал. Дочь объявила о своём пробуждении громкими шлепками по ступенькам, вниз, где папа допивал чай. В движениях родителей проскальзывала торопливость и лёгкая растерянность, но окончательно подозрения подтвердила дорожная сумка, куда мама теперь упаковывала свёрток фольги.
– Вы куда-то уезжаете? – спросила она, заинтересованная в стакане с прохладной водой больше, чем в предвиденном ответе.
– Едем смотреть загородный дом для дня рождения Ники. Завтрашний день должен стать для неё особенным.
– По-моему, не лучшая идея увозить ребёнка в такой день далеко от друзей.
– Я не ребёнок. Это ты хочешь потусить с друзьями – на этих словах Кира закатила глаза. – Смотрите, чтобы интернет был, мне к экзаменам готовиться.
Сестра казалась как всегда собранной, но ворчание и лохматые пряди выдали недавнее пробуждение.
– Там будет большой лес и озеро, и ты сможешь рисовать, сколько захочешь, – папа поцеловал Дину в макушку, ответом малышки послужила улыбка.
Мама коснулась щеки Ники в прощальном жесте и приобняла Киру.
После нескольких традиционных наставлений, сопровождающихся жужжанием молнии на куртке, дверь за родителями закрылась. Последним, что Кира услышала, был разбуженный двигатель, соприкосновение с гравием, шелест камешков под набирающими скорость колёсами. Машина ожила в предвкушении долгой поездки по мягкому асфальту трассы и растаяла где-то вдали, будто и не существовала.
Нехотя Кира примирялась с долгими часа предпраздничной подготовки, и ворчание Ники, ставшее особенно колким за три месяца до экзаменов, никак не способствовало улучшению её настроения. Ленивая сонливость всё никак не хотела уходить, висела на теле, словно желе, опускала на сидение стула, ложилась на веки, взбиралась по руке, кладущей в рот ломтик печенья.
– Мы пойдём собирать вещи в поездку – Дина произнесла это с благоговением, причину которого Кира силилась и не могла найти в этом рутинном занятии.
– Как только уберём весь дом и подготовим всё нужное для праздника, – заявила Ника, вдыхая пары кипятка, которые чашка выпускала прямо в её кислое личико.
– Последним займутся родители. А ты иди к экзаменам готовься. Чтобы через полгода мы могли с уверенностью говорить, что наша сестра учится в одном из престижных вузов прямо в Питере.
При этих мыслях на всех без исключения лицах проскользнула тень радостного предвкушения. Питер был городом жизни без родительского надзора, встреч рассвета на крыше в десятках метров над землёй, горячими напитками из «Сёрфа», вечерами писателей и читателей и стенами в росписях трещин и строк из стихотворений поэтов Серебряного века. Дорогая одежда, дорогая еда, дорогие сердцу встречи, дорогие люди, дорогие моменты в памяти – пятиугольная диаграмма, отображающая все прелести города. Поступление Ники на программиста могло стать ключом от замка на двери в тот прекрасный мир. Что-то подсказывало Кире, что вся его красота и состояла процентов на семьдесят из этой недостижимости, неизвестности, далёких представлений, лишенных тяжелой учёбы, трат на проживание и трудностей взрослой жизни, но ей хотелось ошибаться.
Одеяло было большим и подняло в воздух столп пыли, когда она с усилиями встряхнула