хорошо понимавший распутных мужчин, выразил это положение следующим образом: «Уберите проституток из дел человеческих, и миром овладеет похоть». Он, как и другие влиятельные светские и духовные моралисты, защищал проституцию как главное решение проблем похотливых мужчин, дававшее им возможность не развращать тех девственниц, на которых они позже женились и которые рожали им детей. Классическим доказательством такого двойного стандарта стало приобретение в конце XIX в. воинствующим журналистом Уильямом Стэдом девственной девушки-подростка, которую он позже продал в публичный дом исключительно для того, чтобы показать, с какой легкостью это можно сделать.
Нередко целибат распространялся на мужчин и женщин, которые совсем этого не хотели: на заключенных; в XIX в. на школьных учителей в России и Канаде; на миллионы китайцев, согнанных в лагеря на принудительные работы в разгар репрессий маоистского режима в Китае; на нелюбимых арабских жен, обреченных на брак в многоженстве с мужьями, которые любят молодых фавориток и спят с ними; бесчисленных китайских холостяков, обреченных на целибат, поскольку национальная политика «один ребенок на семью» привела к массовому уничтожению еще не родившихся и только что появившихся на свет никому не нужных девочек, что повлекло за собой возникновение там нынешнего гендерного неравенства.
На протяжении долгой истории человечества целибат нередко налагался на отдельных мужчин гораздо более жестоким образом – через операцию: кастрацию или хирургическое удаление мужских гениталий. Такое творили с евнухами, которых потом использовали в разных целях. Они часто служили в гаремах, где за раздраженными и разочарованными женщинами не могли присматривать сексуально полноценные мужчины. В Византии и Османской империи кастраты занимали высшие административные и военные посты, контролируя огромные суммы денег и судьбы целых народов. Основным условием для занятия столь высоких должностей была их неспособность к деторождению. В отличие от полноценных в сексуальном отношении мужчин, имевших собственные семьи, евнухам можно было доверять, поскольку они никогда не стали бы плести интриги ради сыновей, которых им не суждено было иметь.
Когда в XVIII в. Европу охватила оперная мания, калечащий нож нашел себе другие жертвы – он превращал мальчиков в самые сладкозвучные сопрано, когда-либо украшавшие оперную сцену. Ценой, которую впоследствии платили эти безбородые, располневшие, обиженные на весь мир и злые кастраты, была пожизненная сексуальная неполноценность, но в безумной погоне за музыкальным совершенством это не имело никакого значения. В некоторых странах, в частности в Индии и Пакистане, мужчины и поныне добровольно ложатся под нож, чтобы стать развлекающими людей хиджрами, членами одной из каст неприкасаемых, которые традиционно дают обет целомудрия, говорят о себе, что они не мужчины и не женщины, и живут в общинах, членами которых являются только люди, соблюдающие целибат.
Женщины