опасны были воспоминания, поскольку память о любимой матери или сестре успокаивала, вселяя ощущение безопасности. Но дьявол «с присущим ему лукавым коварством» вводил ничего не подозревавших святых отцов во искушение, соблазняя отшельников, вскоре «они могли потерять самообладание и против собственного желания поддаться притягательной силе других женских образов», – предостерегал Иоанн Кассиан[227].
Тем не менее женщины в пустыне были редкостью. Гораздо чаще можно было встретить мальчиков, и так много святых отцов поддавалось воздействию их очарования, что значительная часть их «Писаний», выражавших коллективную мудрость анахоретов, предостерегала от сожительства с детьми. Некоторые отцы приводили с собой в пустыню своих сыновей, другие – мальчиков, вверенных их попечению. «Увидев детей, возьми свои овечьи шкуры и иди куда глаза глядят», – советовал один мудрый святой отец[228]. Другой говорил: «Не приводи сюда мальчиков. Четыре церкви в Скитской пустыне из-за мальчиков опустели»[229]. Однажды в пустыню послали слабоумного ребенка, чтобы там его вылечили. Престарелый святой отец видел, что его младший собрат надругался над мальчиком. Вместо того чтобы вмешаться, он рассудил так: «Если Господь, который их сотворил, видит их и не сжигает в пламени, кто я такой, чтобы винить их?»[230]
Самым очевидным источником искушения были они сами друг для друга, и святые отцы противились этому как могли, ограждая себя от напасти уединенным и замкнутым образом жизни. Некоторые из них оставляли свое призвание из-за прегрешений, гомосексуальных наклонностей или по другим причинам. Они каялись, советовались с другими отшельниками, которые были старше их, и снова пытались вернуться к безгрешной жизни.
На протяжении столетий безжалостная пустыня была фигуральным выражением, отражавшим борьбу святых отцов за непорочность. Они замыкались в своих мрачных и неприветливых кельях, голодали, бесконечно постились, искушаемые мыслями о пище, надеясь, что она обострит их уже почти утраченные чувства, посвящали большую часть жизни молитвам и раздумьям над каждой своей греховной мыслью. Исцеление от этого недуга вело к телесной хвори или так должно было казаться, когда они подвергали себя испытаниям, винили себя и судили за похоть – лютого врага целибата, состояния, определявшего их болезненное стремление.
Целибат составлял сложное, жесткое условие, удовлетворить которое совместными стараниями могли лишь объединенные усилия разума, души и тела. Иоанн Кассиан разработал шесть этапов на пути его достижения. Первый этап: проснувшись, монах не должен «испытывать плотского вожделения». Второй этап: он не должен сосредоточиваться на закрадывающихся в голову «сладострастных мыслях». Третий этап: он может размышлять об окружающем мире, включая женщин, не испытывая при этом чувства похоти. Четвертый этап: он перестает замечать какие бы то ни было физические движения. Пятый этап: беседы или чтение на темы, связанные