в сто крат было сильнее.
И вот, экзамены сданы, долги закрыты, настало время отдохнуть и заняться своей личной жизнью. Я планировал найти какую-нибудь не очень сложную подработку на время каникул, чтобы хоть немного облегчить свое существование. Мой старенький ноутбук совершенно не подходил даже для самых простых работ. Мне приходилось писать курсовую в компьютерном классе! А там просто невозможно было сосредоточиться. Иногда я писал от руки и приходил туда только чтобы все перепечатать. Это занимало массу времени.
Я навсегда запомню тот летний день.
Солнце припекало (не меньше 30 градусов, не меньше!), легкий ветер дарил хоть какое-то спасение, ну или хотя бы надежду на него. Тогда мой путь лежал в кофейню неподалеку от квартиры, что я снимаю. (Родители были решительно против жизни в общежитии, якобы я совсем бы забыл про учебу, что за глупости). В этой кофейне вроде согласились принять меня на время лета, но мне еще предстояло пройти устное собеседование.
Волнение несло меня по улице, когда зазвонил телефон. Тогда этот звонок показался мне очень странным, отец, у него не было привычки звонить просто так, чтобы спросить “как дела”. С замиранием сердца я снял трубку:
– Да, пап? Что случилось? Я сейчас немного занят, так что....
Я помню его голос в тот момент, я никогда не слышал, чтобы он так говорил. Тихо, с дрожью в голосе, так, словно он боялся меня напугать:
– Сынок, у тебя все хорошо? Как учеба? Все сдал?
– Да-да, все прекрасно. Что-то сточное? Я правда тороплюсь.
– Я должен тебе сказать, постарайся воспринять это спокойно, твоя мама.... Она… Она....
В тот момент мое сердце замерло. Отец. Суровый военный, всегда строгий и непреклонный, плакал? Я не мог быть в этом уверен, но я буквально ощущал эту дрожь в его голосе, его отчаянные попытки сдержаться.
– Что с ней?! Пап! Что случилось?!
– Твоя мама.. Она.. Умерла…
В тот момент мое сердце упало куда-то глубоко, я не знал что чувствовать – мой мир рухнул.
Я стоял посреди улицы, не понимая, что происходит вокруг. Машины проезжали мимо, кто-то смеялся на другой стороне дороги, кто-то торопился по своим делам – и всё это вдруг стало невыносимо чужим. Как будто реальность треснула, и я выпал из неё.
Рука всё ещё сжимала телефон, но голос отца я почти не слышал. Он что-то говорил, повторял моё имя, но до меня не доходило. Я просто стоял. И молчал.
Люди проходили мимо, кто-то случайно задел меня плечом, бросил короткое «извините», но я даже не посмотрел в его сторону. Мир больше не имел значения.
Я не помню, как дошёл домой. Помню только, как захлопнулась дверь и я медленно осел на пол, уткнувшись лбом в колени. Не было ни слёз, ни крика – только пустота. Как будто внутри всё выгорело.
Точно я знал только одно – мне нужно домой, я должен быть там.
Я снова вернулся на улицу, не чувствуя под собой земли. Сел в маршрутку, уставился в окно, но ничего не видел. Всё внутри будто застыло. Я даже не знал, кому писать, что говорить. Какая-то бабушка рядом пыталась со мной заговорить – я только кивнул и отвернулся.
Потом был вокзал. Какая-то суета. Я вроде бы купил билет, вроде бы что-то ел – всё как в мутной воде. Мозг отказывался думать.
Поезд тронулся. Я смотрел в окно, как будто там можно было найти хоть какой-то ответ. Но там были только столбы, деревья и чёрная полоска рельсов, убегающая вдаль. Всё внутри казалось онемевшим.
Иногда приходил кондуктор, кто-то предлагал чай – я мотал головой. Люди вокруг говорили, шутили, кто-то громко смеялся. Я сидел с наушниками в ушах, хотя музыка не играла. Просто чтобы никто не трогал.
Периодически я вспоминал какие-то мелочи: как мама варила свой вишнёвый компот, как она смеялась над моими глупыми шутками, как ругалась, когда я забывал разморозить мясо к ее приходу. Эти обрывки памяти били точнее, чем любые слова.
Я не знал, как оно будет – вернуться домой и не услышать её голоса. Не почувствовать запаха духов в прихожей. Не увидеть записки «купи что-нибудь, я не успела» на холодильнике. Дом, где она была – и больше не будет.
Поезд приближался к станции, и с каждым километром внутри что-то сжималось.
Поезд замедлил ход и встал с протяжным вздохом. Я вышел на перрон. Люди вокруг спешили к своим встречающим – обнимались, ругались, смеялись. А я стоял, зажав ремешок сумки в кулаке, и смотрел, как мимо меня проходят. Меня никто не встречал.
Я не злился. И не удивился. Просто принял это как факт: мама умерла – и с ней ушла привычная забота. Отец, видимо, не смог. Или не захотел. Или думал, что я сам доберусь. Он всегда так думал.
Я вызвал такси. Дорога домой была короткой, но в голове – глухо и мутно, будто я плыл под водой.
Когда подъехали к дому, сердце сжалось. Всё казалось таким же – старая дверь, облупившиеся перила на крыльце, клумба, которую мама так любила. Но всё это уже было не про жизнь.
Я поднялся по лестнице. Ключ в замке повернулся с привычным щелчком. Открыл дверь.
И