молчала. Она чувствовала, что К6 чем-то взбудоражена, и ждала, зная, что девушка вот-вот разразится потоком волнующих её мыслей.
– Выберешься на материк, затеряешься. Никто не будет тебя искать. Без документов будет сложно, но ты умная, найдёшь работу. Потом найдёшь себе дом, настоящий, меньше чем этот, раз в 100 или 1000…
Долли смотрела на К6, как на ребёнка, пока девушка взахлёб, обгоняя собственные мысли, выкладывала ей свой план.
– …и дети будут похожи на нас, на тебя и меня. А потом ты состаришься, медленно и красиво. Будешь недовольна соседями и голубями, цокающими по подоконнику. Станешь выходить на улицу весной, греться на солнце на скамейке и думать только о том, что вечером по телевизору покажут твоё любимое шоу, а не обо всём этом. Со временем ты забудешь, о чём мы говорили сегодня, забудешь всё, что было до этого дня, и станешь совсем обычной…
Долли молчала. Ей было любопытно, сорвётся ли капля с лейки душа или побежит вниз по шлангу. Она смотрела на неё, и пока вода собиралась, формируя каплю, отражённая в ней тусклая лампа искажалась, растягиваясь.
– Долли?
– А ты хотела бы быть мной? – вырвалось у Долли.
К6 напряглась. Долли следила за её выражением лица. «Ударит?» Глаза клона сузились, она смотрела на дверь. Кто-то идёт. Долли ничего не слышала. Клоны, получившие её фенотип, имели множество генных улучшений. Она не слышала того, что могла услышать К6. А может, К6 так просто ушла от неприятной темы и не было никого в коридоре. Через долгих 10 секунд она вздохнула.
– Ты не сказала мне ничего нового. Я и так знала, что останусь или я, или вы. Это то, к чему меня готовил отец. Бежать? Куда? У меня есть только одна попытка. Одна попытка – удачная или, вероятно, летальная, – сказала Долли, а про себя добавила: «Если я вообще собираюсь пытаться». Здесь, в доме, у неё была свобода, границы которой были известны. В этом мире правила игры были понятны Долли. Реши она бежать, потеряла бы и стабильность, и ту свободу, которая у неё уже имелась. Она ничего не знала о внешнем мире.
– План есть! – К6, с горящими от энтузиазма глазами, схватила руки Долли. – Я просто запру в тренировочном зале одну из тех, кого выберут, а ты улетишь вместо неё.
– А дальше? Забудь про это. Она на тебя потом укажет, и что будет? Меня тоже найдут. Не нужно, – Долли встала. Ноги затекли, и она тут же села обратно, ожидая, пока покалывание пройдёт, – Не смей, слышишь?
К6 молчала, а Долли начинала злиться. За любое отклонение от правил полагался штраф. Солидарная ответственность быстро отучила всех от ошибок. Долли, в общем-то, это не касалось, но только потому, что от неё уже ничего и не ждали. Зато второй участник её затей всегда получал сполна, и если ловили одного, то наказание ждало всех. Пятиминутки – время, которое не учитывалось в графике, сокращались, смена комнат учащалась, увеличивались физические нагрузки, дифференцированные занятия отменялись. Иначе говоря, делалось всё для того, чтобы вычистить все отличия между клонами. После нескольких таких “опытов” большинство клонов просто перестали