но на расположении к передвижникам это не сказалось.
То, что покупал Александр III, размещалось в Эрмитаже, в Гатчине, в царскосельских дворцах. Наиболее близкие по духу вещи находили пристанище в Аничковом дворце, где под коллекцию хозяин отвел два больших зала, примыкавшие к столовой. Здесь все было заставлено и завешено бронзовыми и серебряными вещали, фарфоровыми вазами и тарелками, металлическими безделушками, гравюрами и художественными полотнами. Картины и гобелены висели и во многих других помещениях. Во дворце находились и замечательные мраморные изваяния: «Святая Варвара» (В. Беклемишева), «Амазонка» (Н. Либериха), бюст императрицы Александры Федоровны (Х. Рауха), «Пробуждение» (Л. Эпинэ), «Раздумье» (А. Клезантера).
Несколько великолепных работ скульптора М. Антокольского украшали комнаты дворца: «Мефистофель» и «Нестор-Летописец» (мрамор), «Ермак» (бронза), «Ярослав Мудрый» (горельеф, бронза).
Кабинет царя в Аничковом походил на музей. Среди значимых живописных вещей: «Приготовление к Варфоломеевской ночи» (К. Гуна), «Искушение» и «Торквато Тассо в заключении» (Л. Галлэ), «Тайная вечеря» (Н. Ге), «Баня в серале» (Л. Жерома), «Вид Версаля во время революции» (Г. Робера), «Возвращение после дуэли» (К. Гоффа)[27].
В последние годы своей жизни Александр III увлекла мысль создать большой музей национального искусства. Он об этом не раз говорил с президентом Академии художеств великим князем Владимиром Александровичем и с другими людьми, имевшими отношение к искусству. Открытие для публики картинной галереи русской живописи братьев Третьяковых в Москве в 1892 году, которую царь посетил и «получил истинное наслаждение», утвердила его в желании организовать аналогичное общедоступное собрание живописи и в столице империи. Однако осуществить намерение не успел. Лишь только при его сыне Николае II, в 1898 году, в Петербурге, в огромном Михайловском дворце, открылся подобный музей. Основу его коллекции составили произведения из собраний Романовых, в том числе и приобретения покойного царя. На фронтоне величественного здания значилось: Русский музей имени императора Александра III…
Среди желанных встреч и любимых занятий неизменно на самом-самом первом месте всегда находился только один человек – супруга Мария Федоровна. Его чувства к Минни не поблекли со временем, они приобрели лишь новые оттенки, раскрывались неведомыми в молодости широтой и глубиной. Никогда не сомневался, что именно дорогой Минни он нужен не как повелитель, а как человек. Что бы ни случилось, она-то никогда не оставит.
Привязанность к жене с годами лишь возрастала. Разлука становилась пыткой. Ждал письма от нее, как пылкий юнец, и когда выдавался день без весточки, то настроение портилось. Письма от Марии читал по нескольку раз, изучал во всех деталях.
Александру всё время не хватало её общества. Он был снисходителен к ней, как только и может быть снисходительным влюбленный. Когда она уезжала, то он следил за тем, чтобы ее комнаты не потеряли жилой вид. Их убирали