Амнезия» – это слово Михаилу было знакомо, он его слышал не раз, а вот что оно означало?
Сдавив веревку в ладони до боли, Михаил некоторое время смотрел на то место, где только что стоял Муравьев. Обернувшись к реке, вспомнил, что на ветке недавно была змея. Он знал, что она опасна, а значит, нужно уйти в другое место, где ее нет. Куда? Посмотрел влево, там река поуже.
Прошел туда, берег спускается с бугра вниз. Он здесь пологий, из сухой глины, в некоторых местах «побитый» зеленой травкой, заползающей в воду. Прошел к ней и чуть с испуга не вскрикнул, когда в водорослях что-то сильно плеснулось.
Михаил, выставив вперед руку с петлей, стал всматриваться в воду, в поисках стоявшей у берега рыбы. Вода серая. В полутора метрах от берега колыхалась торчащая из воды палка. А почему она колышется? Интересный вопрос. Присел, опустил руку в воду, которая была, как живая. Удивительно, он хорошо чувствовал, как она обволакивает его ладонь и подталкивает своим течением.
Умывшись, Михаил улыбнулся своему отражению в воде. Снял с себя кепку и, набрав воды в сложенные ладошки, плеснул ее себе на волосы. И тут же она прохладными ручейками побежала ему за пазуху, на спину.
– Ай! – вскрикнул он и, тут же испугавшись, что так громко вскрикнул, приподнялся и стал осматриваться по сторонам. Но никого рядом не было, только кустарники, деревья, трава и река.
«Но он что-то должен делать? А что? Что?»
Натянув на мокрые волосы кепку, стал смотреть на реку, на торчащую из воды и качающуюся от течения черную палку. Потом глянул дальше, на кустарник, свесивший свои ветки в воду на том берегу, до которого совсем недалеко, шагов десять. Нашел в листве кустарника пичугу, которая прыгала с ветки на ветку и громко щебетала. А какая она красивая: грудка темно-зеленая, клюв у нее большой черный, а хвоста нет. Наверное, его кто-то у нее оборвал.
Михаил улыбнулся этой мысли и посмотрел на веревку, лежавшую под ногами.
«А-а, теперь понятно, Муравьев просил, чтобы он поймал рыбу. Рыбу. – Подняв веревку, Степнов стал ее внимательно осматривать, ища крючок. Но его на концах веревки не было, а только петля. – Зачем она? А-а-а, – вспомнил он, – чтобы ее накинуть на рыбу, сдавить ею и вытащить рыбу на берег!» – вспомнил Михаил.
Прошел чуть дальше по берегу, и снова что-то в подводной траве сильно плеснулось и стрелой понеслось к тому берегу.
«Щука! – подумал Степнов и снова удивился этой мысли. А ведь, действительно, он откуда-то знает, что это сделала именно щука. – Значит, я об этом раньше знал, а сейчас об этом вспомнил. Неужели прав Кузьма с Виктором, и здесь он быстро выздоровеет? А как хочется быть здоровым. Но нужно говорить».
– Тэ, – выдавил из себя Михаил эту ему хорошо поддающуюся фразу. – Ми-са, су, нэ, сука. Нэ, шжука. Нэ, шуда. Нэ, – пытаясь правильно назвать эту хищную рыбу, как в памяти, вслух, Михаил засеменил дальше, смотря себе под ноги.
Снова что-то с сильным шумом плеснулось у берега, но теперь Михаил увидел темную, как широкая палка, спину рыбы, медленно двигающуюся к середине реки.
– Шу-ка! – громко вскрикнул он, и в то же мгновение это живое «бревно» остановилось.
Михаил