Книжный магазин и безумные праздники. Новогодние хроники (совсем не) уставшего книготорговца
не убывают, и мое отчаяние растет вместе со стопками. В какой-то момент Ева отправляет меня наверх за вином. Ее хорошее настроение просто поражает. С каждой новой книгой, которая попадает ей в руки, сотрудница издает восторженный визг, и в эту картину отлично вписывается свитер с норвежским узором, который она связала сама и выбрала специально для этого дня, и поблескивающая на ее носу звездная пыль. Я смотрю на нее и осознаю: и хотя мне ее не понять, я все равно ее люблю.
Через четыре часа этот хаос подходит к концу, Оливер увозит пустые коробки. О, чудо: все книги до одной находят себе место, и выглядит это даже очень себе аккуратно. Я развешиваю еще несколько антропософских эльфов из фетра, Ева расставляет по передвижным лестницам адвент-календари. Мы в очередной раз справились.
«Вот видишь! Все было не так уж плохо», – Ева сияет от радости. И правда, не так уж. Но я уверена, что до следующего года я снова об этом забуду.
24 декабря нам всем крышка
В ушах стоит звон, голос осип. Я не могу представить, что когда-либо снова открою рот, чтобы произнести что-нибудь кроме рекомендации книги или вопроса «А вам нужен пакет?» Но так было не всегда.
В детстве я обожала 24 декабря: нам с сестрой разрешали смотреть телевизор с самого утра – там всегда шел старый фильм с Роми Шнайдер или Петером Александером, – пока мы щедро обвешивали огромную елку сладостями. Мы точно знали, что наши подарки были спрятаны где-то в квартире, а мама вместе с бабушкой несколько часов подряд не выходили из кухни, готовя еду на ближайшие несколько дней. Восторг и праздничное настроение не покидали нас, во всяком случае, до тех пор, пока наши родители не начинали ссориться. Обычно это случалось после появления в квартире папиной мамы, другой бабушки. Той, что не умела делать ни кнедлики, ни штрудель и приходила только поесть, ни разу не положив хоть что-то в наши рождественские чулки.
Покинув родительский дом, я быстро поняла, что праздновать Рождество стоит только с детьми. И, недолго думая, нашла решение этой проблемы: родила ребенка в двадцать лет. И Рождество снова приобрело смысл и свою прелесть: первый сочельник я встретила в качестве молодой мамы с младенцем на руках в квартире тогдашнего парня, которую он делил с другими жильцами, – в последующие годы вечеринки проходили в моей коммунальной квартире. Мы разыгрывали из себя семью: парни готовили, оставляя после себя огромные горы посуды на кухне. Елку покупали в самый канун Рождества в три часа дня: так было дешевле. Она была украшена красными звездами и первомайскими значками.
К рождению второго ребенка я уже состояла в счастливом браке, у нас была хорошая квартира в Гамбурге, мы украшали слишком большую и слишком дорогую елку настоящими рождественскими игрушками, пекли печенье, и я проводила один или даже два дня в центре города в поисках подходящих подарков.
Потом я стала книготорговцем. И беззаботный рождественский