Хельга Графф

Нигерийский синдром


Скачать книгу

опекали мои двоюродные брат и сестра, которые учили свою младшую сестренку блатным песням, и я с огромным удовольствием распевала их во все горло в детском саду:

      Сидели мы на крыше, а может, еще выше,

      А может быть, на самой на трубе с тобой,

      Но ты мне изменила, другого полюбила,

      Зачем же ты мне шарики крутила?!

      Надо сказать, мои кузены и кузины очень меня любили, а особенно Рафка, который впоследствии даже свою дочь назвал в мою честь.

      Первая отсидка не отбила у юноши любовь к криминальной романтике, хотя после освобождения он закончил ПТУ по какой-то там рабочей профессии (то ли токарь, то ли слесарь) и даже успел поработать по специальности пару месяцев, но… улица и дружки оказались милее, а возможно, это было уже призвание.

      И вот что странно: при всем своем бунтарском уголовном характере, тем не менее, по человеческим качествам, в лучшем смысле этого слова, мог многим нормальным людям дать фору. Он никогда не матерился. Самым ругательным словом в его лексиконе было «животное» и все! Не пил, не кололся и не имел ни капли агрессии, но в жизни был заточен только под криминал.

      Страшное случилось через несколько лет после первой отсидки. В тот момент, как сейчас помню, его мать и сестра гостили у нас в Ленинграде, и в один из дней, проснувшись, сестра рассказала странный сон. Она увидела внизу эскалатора брата в черной одежде. Он протягивал к ней в безмолвной просьбе руки. Дина хотела спуститься к нему, но никак не могла перешагнуть невидимую границу. В сильном волнении она, словно предчувствуя беду, постоянно повторяла:

      – С ним что-то случилось!

      И действительно, как ответ на это прозвучал страшный телефонный звонок. Рафку арестовали за убийство. Он застрелил человека!

      Что пережили его родные и близкие, сложно выразить словами. Даже среди остальных родственников, не говоря уже о друзьях и знакомых, они оказались изгоями, найдя поддержку только в лице нашей семьи. Отвернулись практически все! Удивляться здесь было нечему, потому что на дворе стоял 1978 год и наличие уголовника в семье считалось явлением позорным, а не предметом невероятной гордости, как сейчас. В те времена еще не было моратория на смертную казнь – расстрел, как высшую меру, довольно эффективно странствующую по стране, уничтожая тех, кто просто не имел права на жизнь и бытие в нашем человеческом обществе, но… Рафке крупно повезло, и, несмотря на требования пострадавшей стороны о высшей мере наказания, ему дали тогда максимальный на тот момент срок, ни много ни мало – пятнадцать лет! Сейчас бывает, дают сроки и подлиннее за более жуткие преступления, только вот до самого конца почти никто не досиживает, получая, как правило, условно-досрочное освобождение. Рафке же пришлось чалиться от звонка до звонка все пятнадцать лет и, как стало известно потом, совершенно зря, потому что… никого он не убивал, а просто взял чужую вину на себя… да… просто…

      Красивый, молодой и здоровый парень, вот так, играючи, подарил свои самые лучшие годы исправительному