одногруппник, гордость и краса курса. Словом, фамилия говорила сама за себя. Когда-то они были настоящими друзьями, сидели вместе на занятиях, понимали друг друга с полуслова, делили последний бутерброд. Их роман на четвертом курсе закончился, еще не начавшись. Подружка перехватила инициативу. Юля вначале злилась, рыдала, а потом была даже благодарна ей, все равно судьба Сластенина училась не в медицинском. Он женился на первой красавице города, которая выиграла конкурс «Мисс чего-то там». «Ну и правильно», – думала Юля, – «такому мужику нужно первую красотку, а не таких, как я…». Она смахнула нечаянную слезу. «И что себя жалеть? Дура, просто дура. Еще и шизофреничка!».
Месяц назад Мишка перевелся работать к ним заведующим первым хирургическим отделением. Он встретил ее в коридоре и расцеловал. Юлька от неожиданности чуть в обморок не брякнулась. И теперь начались постоянные визиты в реанимацию под взглядами обалдевших коллег, всяческие знаки внимания, восторженные «А помнишь?». «Да, помню я, все помню», – думала Юлька, – «и что? А сам все пялится на мой палец безымянный. Ну, почему он такой красавец? Нет, это было бы ужасно, когда муж – такой красавец. Любая позавидует – и нет его. Наверняка, у него куча любовниц. Ну, о чем я думаю? Балда! Он же женат. А что тогда зовет к себе в отделение анестезиологом? Нет, мир сошел с ума. И наш Петрович туда же. Жили себе, жили -10 лет вместе работаем. А он вдруг обнимать меня стал. Понимаю, вдовец. Уже полгода. Траур прошел, и его понесло. Надо мужикам бром выдавать. Особенно весной. В следующий раз я его тресну. Какую-нибудь книжонку потяжелее найду и тресну». Тут послышался шум, и на пороге комнаты появилась Юлькина мама:
– Ты что не спишь? Уже два часа ночи. А тебе завтра на работу. Ложись!
– Не волнуйся, мамочка, я утром кофе выпью и буду конь конем! Сама-то ты как? Новое лекарство помогает?
– Да, брызнула разок – и сразу получше. Спасибо тебе. На дождь у меня всегда приступы, а тут – нет. Слава Богу за все!
– Ты – если что – сразу зови. У меня все наготове – шприцы, кислородная подушка.
Мама Юли Вера Никифоровна страдала тяжелой формой бронхиальной астмы с частыми выматывающими приступами. Она мгновенно начинала задыхаться, находясь между жизнью и смертью, но ее выручала дочь. Она вводила лекарства, давала кислород, делала ингаляции, и приступ проходил.
– Спокойной ночи, дорогая! Ангела-хранителя! – мать нежно поцеловала свою дочку и пошла к себе.
– Спокойной ночи! – ответила Юля и, выпив голубенькую таблетку, легла. Дождь шумел, наполняя душу долгожданным покоем и дремотой. Она, конечно, ничего не говорила родителям о своей шизофрении и о Мишке Сластенине. Зачем их зря беспокоить?
«Конь конем» проспал и пил, вернее, пила обжигающий кофе большими глотками. На работу она все-таки опоздала. Сан Саныч попросил ее зайти и таинственным голосом сказал: «У нас, Юль Санна, ЧП. Да-да. Вам я доверяю всецело, поэтому расскажу все. Но информация конфиденциальная. Вчера