вижу, вас привлек портрет? Это моя прапрабабка, королева Вивиан, жена Карла. Вот он, на соседнем портрете.
С соседнего портрета на нас взирал хмурый господин.
– У него суровый вид. – сказала я.
– Еще бы. Ведь его жена оказалась ведьмой.
– О! А как он это определил? Если не секрет.
– Зеркало. Вот оно, на картине. Это древняя реликвия нашей семьи. В нем ведьмы и колдуны отражаются в своем истинном обличии.
– И что король сделал, когда узнал правду?
– Приказал отрубить ведьме голову, конечно. – усмехнулся принц. – Таковы законы. Впрочем, расплата не заставила себя ждать… Видите этот портрет?
На следующем портрете был изображен аристократичного вида юноша.
– Это принц Георг, сын и наследник Карла. Он пропал еще будучи юношей. Ходили слухи, что его завлекла в свои сети фея и увела в волшебную страну, откуда людям нет выхода.
– А кто же стал править после смерти Карла? – нахмурилась я.
Честно говоря, я не больно-то разбиралась во всех этих политических перипетиях, знала только нынешнего короля и предыдущего. Впрочем, тут мне это на руку. Всегда полезно выставить себя дурочкой. Меньше подозрений…
А Ричард сделал шаг вперед, переходя к следующему портрету:
– У Карла была дочь, Фрейа, моя прабабка. Ее муж должен был стать следующим королем, и принцесса пожелала выйти замуж за самого сильного человека в подлунном королевстве.
– А! – эту историю я помнила. – Там, в итоге, кто-то из простонародья все испытания прошел, да?
– Да. Ганс, вот он. – с портрета на нас простодушно смотрел здоровенный детина. – Силы он был недюжей, а вот с воображением возникали трудности. Эти он развязал первую войну с великанами, когда королю показалось, что представитель великанов, прибывший на переговоры, недостаточно низко ему поклонился. Впрочем, в войне он разбирался хорошо и выиграл все сражения. Жаль, того же нельзя сказать о его сыне…
Мы перешли к следующему портрету:
– Мой дед Франциск не отличался острым умом, зато был взбалмошным и скорым на расправу. Собственно, правил он недолго. Ну, а за ним к власти пришел мой отец.
И вот мы добрались до портрета Генриха. Надо заметить, что, если бы принц не сказал мне, кто тут изображен, то я бы ни за что не узнала в этом юноше того мужчину из тронного зала.
– О. Какой он тут молодой.
– Да. Это единственный портрет отца. Его сделали, когда король был юным и еще подчинялся воле своего отца, Франциска. Тот был тщеславным и заставил сына позировать художнику для увековечивания памяти. Более никто не смог вынудить отца пройти через эту пытку.
– Понимаю его. – честно сказала я. – И потом, должно быть, его величество занят важными государственными вопросами?
– О, нет. – спокойно ответил мужчина. – Этим раньше занимался советник, а, теперь, Томас. Отец же целыми днями просиживает за своими механизмами. Он знатный изобретатель, поверьте мне! Но немного чудаковат.
Мне понравилось, как сын отзывается об отце,