похваляйся. Не знай, как там нас в столицах ещё встретят. Вспомните, братцы, после Польского похода тоже ведь, пока государыня матушка из Москвы не приехала, не больно-то жаловали. Это уж потом, как она обласкала нас на параде, так и все бла́га как из рога изобилия посыпались. Кажись, сварилось? – глубокомысленно произнёс он, пробуя кашу. – Ванюш, ты с сапогом закончил, попробуй, а?
Южаков зачерпнул в котле, также подул на ложку и положил варево в рот.
– Снимай, готово, – вынес он свой вердикт. – Расстилайте полог, братцы, трапезничать будем.
Девятого июня ротные барабаны забили побудку на рассвете. Вот только-только погасли звёзды, небо на востоке начало сереть, а от реки поднимались хлопья тумана.
– Час на то, чтобы свернуть лагерь, перекусить и оправиться! – отдал команду Егоров.
На горизонте едва начало всходить солнце, а полковая колонна уже топала по Государевой дороге. Вот показалась такая знакомая застава у Обводного канала. У преграждающего путь шлагбаума стоял спешенный эскадрон Воронцова.
– Не пропускают, ваше превосходительство. – Капитан кивнул на стоявших за полосатой жердью семёновцев. – Я уж и так и эдак, ни в какую не открывают. Поручик гонца в город послал, говорит, пропуск от столичного коменданта нужен.
– Господин поручик, а вы разве не извещены о проходе нашего полка? – поинтересовался у подходившего от караульной избы офицера Алексей.
– Ваше превосходительство, поручик Авдеев! – представился тот, вскинув ладонь к шляпе. – О подходе лейб-гвардии егерского полка предупреждены, соответствующая запись в караульном журнале имеется, но согласно Уставу гарнизонной службы ждём команду вышестоящего начальника. Вестовой мной в ордонансгауз[4] послан, ждём решения.
– Смотри как строго, – заметил Егоров. – Ну ладно, тогда будем ждать, порядок есть порядок.
– Ваше превосходительство, – понизив голос, проговорил офицер. – Если вы пожелаете, так можете ехать, вам мы никаких препятствий чинить не будем, а уж потом, как всё образуется, на Семёновскую площадь следом и полк ваш подойдёт.
– Нет уж. С егерями подожду, потом вместе и пойдём. По-олк, слушай мою команду! – крикнул он, обернувшись. – Вправо, на обочину принять. Вещевые мешки с плеч снять, стоять вольно по подразделениям!
Послышались окрики командиров, и роты сошли с дороги, освободив проезд. Мимо начали проезжать телеги и повозки. Каждый въезжавший в город или выезжавший из него был обязан пройти контроль. У представителей «подлого сословия» требовали «пропускное письмо» (крестьянину разрешалось наниматься на работу «для прокормления» в своём уезде). Но для этого помещик (а если его не было, то приказчик или приходской священник) должен был выдать ему «письменный отпуск». Для отхода в более отдалённые места необходимо было получить «пропускное письмо» в уездной канцелярии. В «пропускных письмах» описывалась внешность владельца: «рост, лицо, непременные приметы», чтобы «кто другой, воровски получая