(повесть «Двойник») к художественному осмыслению «подполья» в человеческом сознании. Позже ученые облекли их в научные дефиниции.
Сама же природа двойничества внешне проста: это сочетание дьявольского и божественного. Преступление есть победа дьявольского. Об этом расскажет любой подкованный священник. Для обуздания «темного» собственно и существует церковь с ее терапевтическим обрядами (молитвы, покаяние и пр.). Но Достоевский – не моралист. Он почувствовал в зле нечто такое, в чем не решился до конца признаться самому себе и загадал ответить окончательно в следующем романе «Житие великого грешника» на примере положительного Алеши Карамазова.
Достоевский осознал, что у Зла есть Идея! Причем великая! И это потрясло его. Он сказал о ней частично в «Братьях Карамазовых», и там же пытался развенчать ее. Насколько получилось убедительно – судить читателям.
_______
От чего отталкивался Достоевский?
Природа деконструкции, развала, энтропии – не есть примитивный негатив, а часть природы и законов мироздания. Без смерти нет жизни, без распада – обновления, без разрушения – созидания.
Зла и греха, безусловно, надо избегать, но, с другой стороны, если бы их не было, то из чего браться этике? Если б не было безобразного, то как развиваться эстетике – науке о прекрасном? Если бы не грех и преступление, то не появились бы великие романы «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы». И если б не было неправедного суда и казни, то вряд ли б возникли Евангелия. Получается, без дрожжей не получишь пышный каравай.
Эта тайна мучила Достоевского, ведь будучи религиозным человеком, он воспринимал мир как светлое творение Бога. Гностицизм был ему чужд, но… Но что делать, если для написания романа надо предварительно порешить старушку? И будем честны: ведь это сам Лев Николаевич толкнул Анну Каренину под поезд. Не дура же она, имея ребенка, идти на не прощаемый грех суицида. Но писатель понимал, что без такого финала роман не получит завершения. Хватит и того, что он пощадил Наташу Ростову, снизив драматургический уровень, превратив ее в рядовую домохозяйку. Но возвращение Анны к мужу или тихая жизнь с Вронским, и мирное старение было невозможным вариантом. А значит, без помощи зла не могло получиться добро в романе.
Как убийцу тянет на место преступления, так и Толстой окончил свои дни на железнодорожной станции. Из окна ему видны были злополучные рельсы…
Получается, Толстой и Достоевский – два великих «преступника» русской литературы. Такой ценой, порой, дается художественное величие.
Что нарушила Анна Каренина?
Вначале толстовского романа, когда на горизонте нарисовался гвардейский офицер из тех, кого принято называть «блестящим», и положил глаз на Анну, а та на него, все развертывалось обычным порядком. И дальше все должно было пойти так, как наставляла Анну одна из светских львиц и просто опытная женщина: тайный роман без обязательств, легкое шуршание в свете, которому нужен