оказалась… не просто закрыта – будто замурована. Ни малейшего люфта. Как будто за ней стояла бетонная стена.
Он шагнул назад, недоверчиво глядя на панель. Вот же он, её номер, её звонок, её фотография на экране, когда она ему писала. Всё казалось нормальным. Слишком нормальным.
Он уже собирался уходить, когда в коридоре дома появился сосед. Невысокий, лысеющий, в тренировочных штанах и с недоверчивым взглядом.
– Простите, – обратился Вячеслав, – вы не подскажете, Ольга дома?
Сосед прищурился:
– Какая Ольга?
– Ольга, которая живёт вот здесь. Третий этаж, левая дверь.
– Здесь? – Мужчина покачал головой. – Тут давно никто не живёт. Квартира пустует уже месяца три.
– Этого не может быть, – тихо сказал Вячеслав.
– Ну, можете сами спросить в ЖЭКе. Или у консьержки. Но я эту дверь не видел открытой уже черт знает сколько. Да и света там давно не было.
Сосед пожал плечами и пошёл к лифту.
Вячеслав остался стоять в коридоре.
Там, за дверью, была тишина. Такая же плотная, как воздух перед грозой.
Он спустился на улицу и пошёл по направлению к центру посёлка. Ноги сами несли его к той самой кофейне, где они встречались. Было почти пусто, бариста зевал у стойки.
– Простите, – начал он, – я тут бываю с одной девушкой. Темноволосая, голубые глаза, часто заказывает мятный латте. Вы её не помните?
Бариста покачал головой:
– Здесь каждый день десятки людей. Не запоминаю. Но мятный латте – редкость. Погодите…
Он взял блокнот с заказами. Пролистал пару страниц.
– Да, вот. В понедельник. Кто-то заказывал. Мятный латте. И капучино без пенки. Вы это брали?
Вячеслав кивнул.
– А можно… чек? Или карту, которой расплачивались?
– Мы за наличные продали. Без чека. Тут вообще всё просто, без фанатизма. Ну, вы ж понимаете, – бариста усмехнулся.
Простой ответ. Слишком простой. Всё казалось будто нарочно стирающим следы.
Он вышел на улицу. Было уже совсем темно. Где-то вдалеке загудел дизельный поезд, пахло мокрым асфальтом. Он закрыл глаза и попытался вспомнить – не события, а ощущения. Первую встречу. Её взгляд. Её слова. Что-то в них было… как будто отрепетировано.
И вдруг – озарение. Он вспомнил её фразу. Тогда, в тот самый день:
«Мне кажется, мы уже встречались. Не здесь. Раньше. Может, в другой жизни?»
Он тогда улыбнулся. Принял за флирт.
А может – она не шутила?
В ту ночь он не мог заснуть. У него было чувство, будто его воспоминания – не его. Будто кто-то вложил в его голову чужую историю, тщательно, нежно, как ювелир вставляет бриллиант в оправу.
Он снова достал фотографию. Провёл пальцем по ней. Его рука – рядом с её талией. Она держит его пальцы. Но… в отражении витрины, за ними, виден человек. Размытый. С камерой. В чёрном.
Он увеличил изображение. Размыто, но отчётливо – тот же силуэт, что в парке.
Он не просто их снимал.
Он был там.
Он был рядом.
Он стоял