было много добра и чудес, то одно из них – госпожа Лейла Кинцурашвили, или, если точнее, Лейла-масц. (сокращенно от «масцавлебели» – учитель, как принято обращаться к педагогам в грузинской школе. – Л.М.).
Добродетельная, миловидная и терпеливая, она отвечала на читаемые в наших глазах страх и недоверие любовью и мудростью.
После первого же прочтения списка учащихся была предопределена моя судьба.
– Морошкина, Лали. Русская. Ты откуда, милая?
Я грузинка, ответила я, не поняв, почему учительница выделила меня из 45 детей, задав такой странный вопрос. На задаваемый в последующей жизни в разных тональностях этот вопрос я, наверное, миллион раз отвечала, повторяла и даже кричала:
– Я грузинкаааааааа!
Красный галстук
Наверное, у каждого учащегося в его школьной летописи особое место занимает буфет. Много лет я пыталась объяснить «тайну» школьного питания. К каким бы изощрённым способам не прибегала моя мама, овладеть кулинарным чудом, называющимся «школьная котлета», ей так и не удалось. А чуть подслащённые коржики и «язычки» – так это и вовсе было праздником вкуса.
Вероятно, сегодня всё это такой же раритет, как красный пионерский галстук.
Звонок на большую перемену и «армагеддон» в школьном буфете совпадали по времени. Каждый как мог старался протиснуться к заветному кусочку лакомства, передвигаясь в основном по конечностям друг друга. Оставшееся до звонка на урок время заполнялось такой «сверхинтеллектуальной» игрой, как «Здравствуй, осел!» Правила игры были столь же простыми, как все гениальное на этом свете. В частности, ребята, перевоплощаясь в ослов, словно всадники на импровизированном «животном», перепрыгивали через препятствия. «Ослом» был тот, кто оставался последним.
Я и моя школьная подруга (мы дружили с первого класса), голубоглазая и румяная блондинка Марина Салуквадзе, затаив дыхание, следили за развлечениями «старших». Марикуна, как мы ее ласково звали, не жаловалась ни на габариты, ни на аппетит и безостановочно что-то жевала, причем с таким наслаждением, что сидящий за нашим столом пятиклассник время от времени пощипывал ее пухленькие щечки.
В этом шуме, гаме, пыли и переполохе особым озорством отличался один мальчик, чьи изумрудные глаза маленькими дельфинчиками выплывали в общей кутерьме, останавливая взгляд на ком-либо из присутствующих. На сей раз его взор был прикован к нашему сотрапезнику.
– Эй, Мишка, что ты с девчонками болтаешь, давай к нам, проигрываем ведь… – орал «принц из грязи».
– Да отстань ты, знаешь, каким перепачканным я вчера домой вернулся?
– Вах, что за чистюля, ты что, в оперу собрался! Иди, подсоби, а то век не отыграемся! – И зеленоглазка опять исчез в толпе потных сорванцов.
И почему я обратила внимание на цвет его глаз?
– Мальчик, как тебя зовут? – не вытерпела я и первая заговорила с предметом интереса играющего