мою историю, узнать, почему я поступил так, а не иначе, почему я не был рядом с тобой все эти годы, позвони мне по этому номеру…»
Аврора, словно поражённая молнией, выронила письмо из дрожащих рук. Её тело била мелкая дрожь, словно в сильном приступе лихорадки. Слова из письма крутились в голове, как заевшая пластинка: «Я умираю… последний дом… причинил тебе много боли…» Она отступила назад, пока не упёрлась спиной в перила балкона, словно ища защиты. Мир вокруг неё вдруг поплыл, краски смешались в хаотичном водовороте, звуки приглушились, словно кто-то выключил звук. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание и провалится в чёрную, беспросветную бездну.
Отец. Слово, которое она почти забыла, вычеркнула из своей жизни, словно ненужную вещь. Человек, которого она никогда не видела, не знала, не чувствовала его любви и заботы. Человек, который, как ей казалось, разрушил её жизнь ещё до того, как она началась, бросив её мать одну, на произвол судьбы.
Гнев, годами копившийся в её душе, словно сдерживаемая плотина, вдруг прорвался наружу, сметая всё на своём пути, как лава из извергающегося вулкана. Она, не помня себя, схватила скомканное письмо и с яростью швырнула его в угол комнаты, словно это был сам виновник всех её бед.
– Ненавижу тебя! – прошептала она одними губами, чувствуя, как слезы душат её, не давая дышать. – Ненавижу тебя за то, что ты сделал с моей жизнью! Ненавижу тебя за то, что ты бросил меня! Ненавижу тебя за то, что ты появился сейчас, когда я почти научилась жить без тебя!
Она долго стояла на балконе, глядя на ночной город, пытаясь успокоиться. Но гнев и обида не отпускали её. Она чувствовала себя так, словно кто-то снова открыл старую рану, которая почти зажила
Часть первая
За закрытыми дверями
Глава 1
Шрамы и чертежи
Синтра дышала прохладой раннего вечера. Аврора стояла на своём балконе, обвитая лёгким хлопковым халатом, и смотрела на город, расстилавшийся внизу. Запах сосен, смешанный с солёным бризом с Атлантики, щекотал нос, но успокоения не приносил. Синтра, с её дворцами, утопающими в зелени, и узкими мощёными улочками, должна была умиротворять, но сегодня она лишь подчёркивала её внутренний разлад.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая небо в причудливую смесь алых, оранжевых и фиолетовых тонов. Этот час она всегда любила больше всего – час между светом и тьмой, когда мир замирает в ожидании чего-то нового. Но сегодня в этом ожидании чувствовалась зловещая нотка.
Аврора поёжилась, хотя вовсе не мёрзла. Она провела пальцами по выступу на левой руке, почти машинально. Шрам. Грубый, неровный, он напоминал ей о прошлом, которое она так отчаянно пыталась забыть. Осколки разбитого стакана, ярость отчима, страх, пропитавший каждый уголок той тесной квартиры в пригороде Лиссабона.
Она закрыла глаза. Нельзя думать об этом. Не сейчас. Но воспоминания были настойчивыми,