достал, понял?
– Боба, угомонись, – сказал я, придерживая златозубого качка за плечо.
– Я не понял, ты эту гниду защищаешь что ли? – нахмурился Боба. – Он же про тебя тут говорил, что…
– Боба, ну что ты упертый такой? – я укоризненно покачал головой. – Ну болтает, да и шут с ним. Себе только карму портит. А ты, если набедокуришь, больше ни на один концерт не попадешь. Слышал поговорку про чужой монастырь?
– Карму, говоришь, себе портит? – ухмыльнулся Боба. – Я бы ему лучше лицо попортил, ну да ладно. Но, мля, такое в натуре прощать нельзя же…
– Боба, я разберусь, не маленький, – тихо, но жестко сказал я. Боба посмотрел на меня, прищурившись. Расслабился, подмигнул, зыркнул еще разок в сторону Яна.
– Да понял я, понял, – сказал он, нашаривая рукой талию все еще болтающейся рядом вульгарной девицы. – Больше не лезу, раз это твои разборки! Мы лучше с Маняшей обратно в зал пойдем!
Повисло недолгое молчание, потом фойе снова наполнилось гомоном. К нам с Евой и Светой сквозь толпу направился Сэнсэй. В одной руке – бутылка вина, в другой – надкусанное яблоко. На лице блаженство.
– Между прочим, я на стороне твоего золотозубого приятеля, – сказал он. – Янчик и правда что-то… берега попутал, выражаясь его языком.
– Да ладно, забей, – я пожал плечами.
– У меня есть одна история про высокое искусство забивать в нужный момент, но я ее лучше расскажу уже дома, ладно? – медленно проговорил Сэнсэй, глядя куда-то мимо меня. – Сейчас нам Женя изо всех сил подает знаки, что перерыв закончился. Идем в зал?
– Да-да, пять минут, Турецкий, – покивал я. – Идите, я догоню. Кофейку хлебану в кафешке, пока буфетчик домой не сбежал.
Публика спешно втянулась в зал обратно, в фойе остались только пара бабулек и прикорнувший возле колонны волосатик. Видимо, он сюда уже пришел готовеньким, на концерте еще добавил, и теперь видит сладкие сны о том, как он колбасится, судя по дергающейся руке.
– Что-то случилось? – тревожно спросила Ева, коснувшись моей руки.
– Шумно, – усмехнулся я. – Ночь не спал, хочу кофе. Тебе купить?
– Давай, – взгляд Евы стал цепким и внимательным. Она пристально смотрела на меня, когда я расплачивался с буфетчиком. Взяла из моих рук чашку с кофе, опять же, не отрывая взгляда. – Если хочешь, я могу с ним поговорить, чтобы он успокоился уже.
– Что? – встрепенулся я.
– Просто у тебя такое лицо… – сказала Ева. Проигнорировала столики и села на подоконник.
– Да все нормально, правда, – я потерся щекой об ее плечо и отхлебнул свой кофе. Ну как, кофе… Эта бурая жижа на кофе похожа почти не была. Но какой-то кофеин там, наверное, все таки был. – Даже отлично все. Или лучше, чем отлично. Я просто слегка завис, со мной бывает. Нам ведь еще после концерта в гости идти, ты же помнишь?
Ощущение было, что в квартиру набилось человек сто, не меньше. Кого-то Сэнсэй сам позвал, кто-то удачно упал на хвост, кто-то проследил и проскользнул ужом. В общем, дым коромыслом, в каждой комнате движ и толпа