то же время отечественные инициативы на Ближнем и Среднем Востоке, как правило, имеют инерционный характер – по крайней мере за пределами непосредственной сферы интересов президента Путина. Часть этих инициатив связана с традицией внешнеполитических ведомств и международных организаций, не имеющей отношения ни к российским интересам, ни к региональной реальности. Именно к этой категории относятся ближневосточное урегулирование, многочисленные конференции по правам человека и миротворческие миссии ООН, а также вопрос безъядерной зоны на Ближнем Востоке.
Нужно отметить, что российские интересы в регионе, в том числе в вопросах транзита энергоносителей Прикаспия и Центральной Азии, более или менее вежливо игнорируют не только конкуренты, но и партнёры Москвы, включая Турцию, Азербайджан и Туркменистан. Мировой экономический кризис временно повысил интерес «мирового сообщества» к России как источнику финансов – до введения в её отношении санкций США и ЕС. Успешные попытки втянуть российское руководство в затратные проекты проводила Турция – в свою энергетическую инфраструктуру (АЭС «Аккую» и «Турецкий поток»). Однако эти проекты могут стать жертвами обострения отношений Москвы и Анкары после уничтожения турецкими ВВС российского самолёта в ноябре 2015 года.
Лоббирование арабских стран и Ирана включает преимущественно сферу поставок вооружений и военной техники и активно поддерживается профильными отечественными ведомствами. При этом поставки оружия, запчастей и комплектующих Ливану, Сирии и Ирану, как правило, сопровождаются возражениями Израиля, столь же традиционными, сколь бесполезными – за редкими исключениями. С другой стороны, «ядерная сделка» с Ираном «шестёрки» позволила реанимировать поставку Тегерану С-300, а угроза воинскому контингенту ВКС РФ в Сирии со стороны Турции привела к поставке в Латакию комплекса С-400.
В то же время контакты на высшем и среднем уровнях российского истеблишмента с руководством стран региона создают систему сдержек и противовесов, в достаточной мере напоминающую построенную странами западного мира. Именно эта система наряду с геополитической и экономической реальностью, корпоративными и ведомственными интересами, фобиями, стереотипами, а также личными предпочтениями и наработанными системами связей и создаёт то, что можно назвать отечественной ближневосточной политикой. Причём в ряде случаев, наиболее явными из которых стали провалы России в Катаре и Турции, политика эта, при всей её взвешенности, торпедируется волюнтаризмом местных лидеров.
При этом политика России на БСВ мало чем похожа на последовательную советскую – в чём можно найти и положительные и отрицательные стороны. Она не повторяет и не может копировать её по определению. Необходимых для этого резервов – технических, финансовых и кадровых – сегодня не существует не только у Москвы, но и у всех вместе взятых стран Запада, Китая, Индии, государств Юго-Восточной Азии, Кореи