останется здесь, ногти ей тётя Ира накрасит, тем более Котя ещё не видел, как она делает колесо.
Поля молча кивнула, соглашаясь. Сказала, что предупредит бабушку, поспешила к калитке, бросая немного кокетливый, при этом совершенно дежурный, и оба это знали, взгляд на Костаса.
Костика в её интерпретации.
Для Поли он Костик. Кос-тик. Спасибо, что не Котя, хотя…
Костас проводил взглядом стройную фигурку, невольно отмечая то, что видел бессчётное количество раз до этого.
Невысокий рост, обманчивая хрупкость, светло-рыжие в блонд волосы волной стекали до лопаток, брюки палаццо, скрывающие обувь, жилет, белая кожа рук – стояла почти летняя погода, – сумочка на цепочке через плечо.
Поля быстро переставляла ноги, неосознанно виляя стройными бёдрами, тонкой кистью поправила упрямый локон, на ходу убирая заколкой-крабиком волосы, оголив изящную шею.
Хороша, божественно прекрасна, так бы и… не будь это Пелагея Андреева, приударить за которой – расстрельная статья без права на помилование.
Отмахнулся от нахлынувшего морока, как от назойливой мухи. Напомнил себе, что в мире миллионы женщин, тысячи из которых не откажутся побывать в роли его подруги сердца.
В конце концов, у него есть Юленька – славная крошка с крепенькой попкой, до которой он пока не добрался…
Вот, звучит как план, а Андреева Пелагея Николаевна звучит, как пуля в лоб.
Зашёл на кухню, где суетилась сестра Ираида, сверкая длинными тёмными ногами. Они все загорали мгновенно. Не успеет проклюнуться весеннее солнышко, сойти снег, а оливковая кожа приобретает бронзовый оттенок.
У плиты стояла мама, помешивая что-то в кастрюле, откуда доносился знакомый до боли запах, в животе предательски заурчало.
В одночасье воздух пришёл в движение. Ираида радостно вскрикнула, мама раскрыла объятия, готовясь задушить в них чадо. Запрыгала, завизжала вокруг детвора, приветствуя дядю писками, выкриками, хаотичными прыжками, пока не раздался окрик матери – бабушки разномастной детворы.
– Мыть руки и есть! Живо! Ленивые вареники ждать не будут. Конфеты на стол!
Раздалось недовольное ворчание, бурчание, сопение, но череда ребятни потянулась к столу, выворачивая карманы, покорно выкладывая «добычу» рядом со своим местом, ревниво косясь друг на друга, чтобы не дай бог… не дай бог… Будто сладости достаются им по великим праздникам.
Потом дружно ели, шестеро детей от трёх до девяти лет, пять тёмных головок и одна огненно-рыжая, не хватало только двоих – сыновей Костаса. Уехать в своё время на север было всё-таки ошибкой.
Ираида зорко следила, чтобы было съедено всё.
Да, со сметаной, да, и Эмилии это тоже касается, и Пети тоже.
Конфеты никуда не денутся, лежат на столе, рядом с каждым своя, лично отобранная кучка.
Как же происходившее напоминало детство… когда-то они точно так же сидели, недовольно пыхтя, заталкивали в себя «правильную» еду, переживая, что на шоколад не останется места в желудке.
Удивительное дело, место оставалось,