и рабочего класса.
Формирование классовой структуры индустриального общества было отнюдь не безболезненным процессом. Во многих странах первые два поколения людей, живших в условиях промышленного переворота, заплатили немалую социальную и экологическую цену. Наращивание капитала на этапе индустриализации происходило во многом за счет экономии на оплате труда при относительном и нередко абсолютном ухудшении жизненных условий широких слоев населения. Так, например, доля верхних 5 % британского общества в совокупном национальном доходе увеличилась с 29,9 % в 1688 г. до 31,2 % в 1759 г., 32,7 % в 1801–1803 гг. и 46,0 % в 1867 г.
В то же время аналогичный показатель для бедных и средних слоев (90 % населения) сократился с 55,6 % в 1759 г. до 46,6 % в 1867 г., а коэффициент Джини (измеряющий степень неравенства) возрос с 0,49–0,51 до 0,57–0,59. В Пруссии 5 % общества увеличили свою долю в национальном доходе с 21 % в 1854 г. до 30 % в 1913 г. На начальном этапе индустриализации в Англии и Франции 1/5 населения сумела повысить свои «жизненные стандарты», у 1/3 сохранилось в целом статус-кво, а понижение уровня жизни затронуло примерно 40–50 % всего населения. В XVIII – первой трети XIX в. доля нищих (и «очень бедных») достигала в среднем 10–15–20 % всех жителей Англии, Франции, Бельгии и Германии. Однако этот показатель все же был несколько ниже, чем в средневековой Европе: в «нормальные годы» он составлял 20–25 %, а в периоды бедствий – до 50 % численности населения.
Тем не менее, в эпоху промышленного переворота общий уровень жизни обнаружил тенденцию к повышению. Об этом можно судить прежде всего по изменению структуры потребления. Доля продовольствия в общих потребительских расходах основной массы населения (показатель Энгеля), достигавшая, по имеющимся оценкам, в Западной Европе в XV–XVIII вв. 70–75–80 %, понизилась во Франции с 66–68 % в 1838 г. до 62–63 % в 1880 г., в Германии – с 55–57 в 1850–1860 гг. до 51–53 в 1910–1913 гг., в Италии – с 69–70 в 1861–1880 гг. до 60–61 в 1921–1940 гг., в Великобритании – с 47–49 в 1880–1890 гг. до 42–44 в 1920–1938 гг. и в США – с 39–40 в 1870–1880 гг. до 32–34 % в 1909–1928 гг. Произошли также позитивные сдвиги в структуре продовольственных расходов, в частности, уменьшился удельный вес зерновых (например, во Франции с 45–50 % в 1840-е гг. до 24–28 % в 1913 г.). Эти изменения оказывали немаловажное влияние на экономический рост. Так, в период индустриализации ныне развитых государств 20–30 % прироста их подушевого ВВП было связано с улучшением питания и здоровья населения. Примерно с середины XIX в. стали заметно расти расходы на обучение, просвещение и науку, а также здравоохранение. Доля только государственных расходов на нужды образования выросла в 1820–1830/1910–1913 гг. в Великобритании и Франции с 0,2–0,3 % их ВВП до 1,3–1,5 и 1,6–1,7 % соответственно, в Германии с 0,8–1,0 % в 1860-е гг. до 2,1–2,3 % в 1910–1913 гг., в США с 0,3 % в 1840 г. до 1,4–1,6 % в 1910 г., а в Италии и Японии соответственно с 0,8–0,9 и 1,2–1,4 % ВВП в 1880-е гг. до 1,8–2,0 % и 2,5–2,7 % в 1930-е гг. Общие (учтенные) затраты на здравоохранение, просвещение и науку в 1910–1913 гг. были эквивалентны в Италии 2,0–2,3 % ВВП, во Франции и Великобритании – 2,2–2,5, в США – 2,5–2,7 и в Германии