производственной структуры стало сохранение латифундий, а также остатков сословных привилегий крупных земельных собственников.
Недостаточно сбалансированная отраслевая структура, незначительная емкость внутреннего потребительского рынка и острая конкуренция на мировом, незавершенность складывания финансовой инфраструктуры делали экономику стран «второго эшелона» чрезвычайно зависимой от государственного патернализма. Причем наращивание темпов экономического роста не снижало, а наоборот лишь увеличивало роль этого фактора. Государство несло бремя огромных финансовых расходов на развитие транспортной инфраструктуры, инвестиционную поддержку стратегически важных отраслей, в том числе военно-промышленного комплекса, проведение аграрных преобразований. Происходило все более очевидное сращивание системы частного предпринимательства, финансово-банковского сектора со структурами государственного управления. Противоречивый по своему характеру и последствиям процесс ускоренной модернизации был еще больше осложнен результатами Первой мировой войны.
Итак, в результате растянувшегося на несколько десятилетий процесса ускоренной модернизации в странах «второго эшелона» произошла глубокая структурная перестройка всей экономической системы. Однако в ходе этого форсированного, во многом искусственного рывка сложилась деформированная экономическая модель, которая не только воспроизводила механизм общего структурного кризиса монополистического капитализма, но и дополняла его новыми противоречиями. Чрезвычайно негативное влияние ускоренная модернизация оказала и на социальную структуру общества в этих странах. Насильственная, искусственная ломка экономического механизма подрывала положение многочисленных традиционных средних слоев. Образовывался целый ряд социальных групп, не востребованных обществом, лишенных перспектив на будущее, но все еще сохраняющих свои позиции в существующей социальной структуре. Быстрый рост буржуазных и пролетарских слоев населения не мог сформировать достаточный противовес этой негативно настроенной среде. Городская и сельская буржуазия еще не имела достаточной экономической мощи и социальной солидарности, чтобы претендовать на роль бесспорно доминирующего класса. В составе общественной элиты по-прежнему сохранялись сословные (дворянство, духовенство), корпоративные (чиновничество, офицерство), профессиональные группы, обладающие собственными интересами, статусными отличиями и политическими притязаниями. Рабочий класс, напротив, был минимально дифференцирован и представлял собой классический пролетариат индустриальной эпохи.
Широкая практика экономии на социальных издержках производства, отсутствие или ограниченность фабричного законодательства чрезвычайно ужесточали эксплуатацию наемной рабочей силы и приводили к политизации профсоюзного движения. Пролетариат потенциально оставался