быть! Моя жизнь не висела на волоске. И в своих чувствах я ни разу не усомнился.
– Дэн, она завяла. Два года я черпала в ней силы. Все только головой качали. Три квартиры она сменила вместе со мной. Я всегда перевозила ее первой. А после очередного переезда увидела, что она засохла. Сразу, за те два часа, что мы перевозили остальные вещи. Я отказалась верить своим глазам, выгнала Мишку и неделю не ходила на учебу и работу. Мне казалось, что моя душа засохла вместе с твоим цветком.
– Это не могло случиться так просто.
– Я тоже так думала. Стала вспоминать подробности. Учинила Мишке допрос – был момент, когда он оставался наедине с цветком. Так ведь не в первый раз. Он не верил, что твой подарок стоит так долго, думал, я покупаю цветы сама, незаметно подменяя один другим, когда предыдущий начинает увядать. Много раз интересовался, как на самом деле он называется, потому что на розу ни капли не похож. И всегда неприязненно косился на цветок. Один раз даже уронил вазу. Чуть не убила его. Когда роза завяла, он клялся, что непричастен к этому, и в утешение даже пообещал устроить свою «невянущую» розу. Продержался три месяца, пока я уже не рявкнула, что хватит напрасных трат. Все равно эффект не тот. У твоей розы я знала каждый лепесток, изучила все их наизусть. А тут – я что, один цветок от другого не отличу? Один выше, другой ниже, у одного бутон еще закрыт, у другого раскрылся, пока стоял. Оттенки разные, количество листочков. А главное, все они вызывают в душе лишь горечь утраты. Я упорно не хотела думать о самом плохом. Придумывала себе в утешение, что вдруг ты с заклинанием просчитался или я была небрежна и заморозила цветок, хотя укрывала как могла. И так до тех пор, пока на работе кто-то не обмолвился, что у них после смерти бабушки засох ее любимый фикус. У меня будто струна в душе порвалась. Чего я жду? После твоего письма прошло уже два года. И ты сам писал, что роза не завянет до тех пор, пока ты жив и любишь. О том, что разлюбил, не могло быть и речи. Твое письмо дышало любовью, как и цветок. А смерть во время войны – обыденное явление. Я бы завалила госэкзамены и диплом… Помог запас знаний, полученных с абсолютной памятью. Ждать мне было больше некого.
– А письмо? Ты его не сохранила?
– Его Мишка… выкинул, – потупилась я. – Сразу после свадьбы. Нашел и сказал, что такому старью место на помойке. Мол, он же не хранит фотографии своих бывших подружек. Мы из-за этого даже к Маринке почти не ездили. Потому что у них на свадебном снимке мы с тобой.
– Ну разумеется. Когда уводишь чужую девушку – девушку, которая любит и ждет другого! – надо позаботиться, чтобы она не оглядывалась назад. Одного он не учел, избавляясь от памяти обо мне: цветок убить можно, тем самым заставив тебя поверить в мою смерть. Вот только я не умер.
– Ты думаешь, это он что-то сделал с розой?
– По-моему, это очевидно. По-твоему, нет?
– Не знаю… Если так, все выглядит совсем по-другому. Мне надо подумать, вспомнить.