на что ты их потратишь. – Я даже не успел понять, что такого сказал, как Рон, обливаясь слезами из подкрашенных (фу, какая гадость!) глаз и воя, как раненый лось, унесся в дом.
Тьфу, ты черт! Я и забыл, что он нетрадиционный. Интересно. С каких это пор я стал таким любопытным? И голодным…
Вот бы еще вспомнить, откуда у меня деньги. И почему я здесь, а не в госпитале под наблюдением умника и жерди. Слейдена я уже не брал в расчет, так как его пациенты уже мертвы, а умник пришел к выводу, что это меня не касается. Пока.
Ладно, на Ямайке, так на Ямайке. Только какого черта здесь Лили и Рон? Сначала поем, потом поспрашиваю.
Я прошел на кухню, и, пока Ли не начала орать насчет врачей, быстро попросил себе омлет с сыром.
Умяв омлет с чеддером, и выхлебав литра полтора грейпфрутового сока, я пришел в настолько благодушное настроение, что заговорил с Рональдом, все еще кидавшего на меня взгляд оставленного хозяином на обочине песика. Вздохнув, я спросил Рона
– Сколько?
Даже не переспрашивая, Рон завизжал от восторга, и, подскочив ко мне, впился в мои губы силиконовым поцелуем. Мой желудок не выдержал такого проявления любви. Я едва успел отвернуться, чтобы не забрызгать его. Но ему все равно досталось.
– Еще раз так сделаешь, утоплю в блевотине.
Но Рон уже не обращал на меня внимания, выуживая из моего кармана портмоне, и вытаскивая банковскую карточку. Ага, разбежался!
Переступив через отвратительно воняющую лужу, я аккуратно выудил из рук братца карту, и засунул обратно. Мимолетного взгляда хватило понять, что это не простая кредитка, а платиновая. Краем глаза заметил свое имя, выгравированное на лицевой стороне. Именная?!? Меня усыновил Билл Гейтс? Или арабский шейх? В голове почему-то запрыгали смазанные картинки из прошлого и точно такое же ощущение дежа вю.
– Сколько? – повторил я вопрос. Рон неверяще уставился на меня. Но деньги ему нужны были позарез, иначе он давно бы плюнул на меня и ушел. Он помялся, но все-таки ответил
– Двести.
Пошуршав бумажками, я отделил несколько купюр, но сотенных среди них не было. Только пятисотки и тысячные. Нахмурившись, я вытащил пятьсот долларов и протянул Рону. Он смотрел на меня и кривился от отвращения
– Извини, меньше нет. Купи себе новую тушь.
Рон от такой наглости опешил настолько, что долго не мог ничего ответить, а его нижняя губа выпячивалась все дальше. Умора…
– Ты издеваешься? – заорал он. Чего это он? Я же дал ему денег !– Такого барахла у меня самого навалом!
Я прищурился, все четче понимая, что что-то пропустил. Он же просил двести, я дал пятьсот.
– На хрена мне эти бумажки! Свои не знаю куда пихать! – бушевал он.
В задницу, Рон.
От ехидного замечания меня отвлек звонок где-то в глубине дома. Еще не хватало! Какие, нахрен, гости? Знать бы, что тут делает Рон.
– Кто еще здесь?
– Конец веселья, братиш. Я имел в виду, что у означенной цифры должно быть еще