огда до ближайшего жилья часа полтора пешком. По этому проселку не ездят машины (только – когда сафра[1]), так что попутку здесь не поймать. Как бы то ни было, если кто-то стоит на обочине, то всегда – лицом к дороге. Все это пронеслось в голове Карлоса, пока мир застыл в электрической вспышке – ведь мысль быстрее молнии. А в следующий миг, когда свет погас, Карлос резко затормозил, соскочил с велосипеда и затаился во мраке, сжимая руль вспотевшими ладонями. Он взмок и тяжело дышал. В его возрасте уже не так легко крутить педали, но дело было не в этом. Он испугался почти до обморока, хотя давно надеялся на что-то в этом роде. Мгновение назад незнакомец стоял впереди, шагах в двадцати, там, где дорога поворачивала, но теперь, во мраке он мог сделать что угодно: что-то еще более странное, чем просто стоять спиной к дороге, – или что-то страшное. Он мог бы даже подойти вплотную к Карлосу, оставаясь невидимым. Это особенно пугало. И дело даже не в том, что он держал мачете, а в том, что все это было нелепо, необъяснимо. Ослепленный молнией, Карлос ничего не видел, а слышал только собственное дыхание в душном безмолвии полей.
Молния снова высветила всё с предельной фотографической четкостью: далекие синие горы, поля ка́ньи[2] с островками пальм и красную дорогу. Незнакомец за это время переместился и оказался перед стеной тростника высотой в два его роста и держал мачете так, будто собирался рубить тростник. Ночью? В грозу? Карлос наблюдал за ним, стоя на дороге с велосипедом. На его счастье, занялась череда молний, будто в небе заплясала электрическая дуга, – и свет не гас несколько долгих секунд.
Карлос боялся, но это был отдельный от него страх, отстраненный, как во сне, когда знаешь, что все это неправда и на крайний случай есть возможность проснуться.
– Эй, ты что тут делаешь?! – Карлос не смог перекричать долетевший запоздало гром.
А сам-то он что делал за полночь в тростниковых полях? Если бы кто-нибудь спросил его, он не смог бы объяснить внятно. Он всегда чувствовал: с этим полем что-то не так. И вот теперь этот парень в красных сапогах! В новой вспышке молнии Карлос увидел, как парень вошел в стену тростника и растворился в ней.
Бросив велосипед на дороге, Карлос побежал к полю. В слепящих всполохах под раскаты грома он нашел проход, проложенный незнакомцем в чаще, и двинулся вперед. Каждую секунду Карлос ждал, что столкнется с ним, с этим – кем бы он ни был. И что тогда произойдет? Риск наткнуться на парня внушал Карлосу панический страх – и безумную надежду. Он давно ждал этой встречи. Что-то должно было случиться – и вот случилось. Карлос не мог упустить этот шанс. Стебли каньи хлестали его по лицу. Он споткнулся и упал; шлепанцы слетели с ног. Искать их в темноте не было времени. Он побежал дальше босой. Ничего не видел и ничего не слышал за раскатами грома. И вдруг мир в полной тишине расплавился и потек. Карлос ощутил нестерпимый жар внутри и снаружи и увидел, что тростник вокруг него пылает голубым пламенем. Что это? Он в эпицентре атомного взрыва? Карлос упал, и тут же потоки воды обрушились на него с неба, будто сработала система пожаротушения…
2
Полковник вошел с раскаленной площади на душную террасу гостиницы «Инглатерра» и, с раздражением покосившись на музыкантов, сел за свободный столик. Был еще только полдень, и в барах Старой Гаваны официанты только расставляли столы и стулья, а здесь уже знойно ныли гитары и несколько пережаренных на солнце европейцев уже пили ледяной дайкири, с утра усердствуя в выполнении кубинской туристической программы. От Капитолия до бульвара Прадо и дальше до маяка и синеющей полоски моря все плыло и плавилось в горячем воздухе.
Полковник посмотрел на часы. Чудак опаздывал. Почему он назначил встречу здесь, в центровом туристическом месте? Это было странно, тем более что полковнику этот чудак представлялся бедным, вряд ли способным заплатить за выпивку в баре. Впечатление это составилось как-то само собой, хотя они никогда не встречались и единственный раз говорили вчера по телефону о странных вещах. Может, оттого этот Карлос, как он себя назвал, и произвел впечатление бедного чудака, что говорил о странных вещах, о которых нормальные люди по телефону не разговаривают.
Музыканты ласково затянули «Гуантанамера», полковник поморщился. Жаркий хаос дня, смех туристов и эта чертова музыка – все его бесило. Кроме того, полковник чувствовал себя дураком. Согласившись вчера на эту встречу, он проявил слабость и стыдился этого.
Диего Альварес, полковник медицинской службы Революционных вооруженных сил Республики Куба, форму носил редко и сейчас пришел в гражданском: черная майка и джинсы. Худощавый и подтянутый; волосы едва тронуты сединой – в свои пятьдесят три он выглядел на сорок восемь, на кубинские сорок восемь. На Кубе люди в основном хорошо сохраняются до самой смерти.
Чудак по имени Карлос опаздывал. Вчера по телефону он сказал, что будет в шляпе. Еще одна странность. В Гаване шляпы носят только иностранцы. Для столичного жителя шляпа – признак гуахиро, крестьянина. Разумеется, он не иностранец, значит – крестьянин? Полковник смотрел на площадь, на вереницу прохожих, на их головы. Вот идет какой-то в шляпе. Нет, прошел. Этот в шляпе –