объяснить, почему мне так тошно там. Почему воротит от этих вечных подготовок к каким-то конкурсам строя и песни, на лучшую речевку, на лучшее исполнения танца «Чайка», потому что Крым же и чайки там… И море на время, десять минут, не больше. И подготовка то к открытию лагеря, то к его закрытию, и песни учить и четверостишия… И только один мальчик, Вася Пушкарев, мне запомнился светлым пятном. Это он тащил меня за руку при восхождении на гору Аю-Даг, потому что сил уже не было, и пить хотелось от жары страшно…
Все давно уже покорили вершину и чувствовали себя настоящими пионерами, а Вася все тащил и тащил меня, отстав от отряда на несколько километров и не бросая меня. А я не понимала, зачем мне так мучиться и покорять чего-то. Вася, я помню тебя.
Теперь я смогла бы, наверное, ответить симпатичному начальнику лагеря, почему я все время ревела в таком раю. Там постоянно надо было с кем-то соревноваться и что-то выигрывать, тренироваться и побеждать. И покорять вершины. А у меня до сих пор не появилось желание чего-то и кого-то покорять, а главное – куда-то переться для этого. С кем-то соревноваться и выигрывать. Чего-то добиваться. Ходить строем и говорить хором.
И кого-то побеждать за столько лет мне так и не захотелось.
Вчера не поела на ночь – и так хорошо было. А сегодня поела – и так, знаете ли, замечательно…
Вот так живешь с мужем, живешь, а потом выясняется, что он помазун какой-нибудь, вполне ничего себе мужик этот белгородский, не крокодил внешне… Или чикатило… Тот вообще учителем был… Или брейвик, симпатяжка такой, викинг…
В четвертом классе я сидела за одной партой с Витей Членовым. Это был добрейшей души пацан, высокий и крупный. Тогда он еще не понимал, почему все прыщавые старшеклассники ржут при виде его и называют членом. Тогда и я не знала, что такое член, не только Витя. И никто в нашем классе тоже. Мы не понимали, почему старшие смеются при виде Витьки. А он очень страдал, я это видела.
Математичка Валентина с лицом благочестивой Марты и большим животом, который она все время поглаживала сверху вниз непонятно зачем, поставила Витьке двойку в четверти. Витька заплакал, это было последней каплей после всех дразнилок. Я написала записку: «Эта Валентина сволочь, не плачь!». И подвинула тихонько ему, не сводя глаз с живота Валентины.
Пока Витька читал записку, Валентина одним махом перешагнула класс и подскочила к нашей парте. Что называется, спиной почувствовала, что про нее. Наверное, давно себя сволочью мнила. Я успела скомкать записку и сжать в кулаке. Валентина требовала отдать записку, но я не отдавала. Тогда она стала насильно разжимать мой кулак и разжала. В этот момент Витька выхватил у нее записку из рук, кинул в рот и съел. Валентина стояла красная и орала: вон из класса и родителей в школу.
Мы с Витькой с радостью выскочили в коридор. Он спросил: твои родители придут? Я сказала, что нет. Что моего папу уже год вызывают в школу за то, что я не приношу кал, так он и то не приходит… Витька засмеялся