я увидела платиновый шёлк волос и застывшие глаза цвета спелой вишни, ни когда наступила на руку с полупрозрачными чешуйками, сжимающую знакомый медальон. Даже обугленная чёрная мантия и седые пряди изуродованной девушки меня не тронули, как не тронул вид окровавленного темноволосого мужчины с бесцветной радужкой. Было всего лишь странно видеть тех, с кем смеялась ещё несколько месяцев назад, мёртвыми.
– Кларисса… – прохрипел, закашлявшись, мужчина с горящими огнём глазами и волосами цвета вороного крыла. Я не обратила на него внимания, прошла мимо. – Кларисса, нет, не уходи! Борись…
«Борись, девочка моя. Сдашься – умрёшь, победишь – будешь жить. Не будешь бороться – не победишь. Слышишь? Борись» – возникли в голове чужие слова. Что-то глубоко внутри, похожее на горечь, робко шевельнулось, но тут же затихло. Чувства – это помеха. Они мне не нужны.
«Жизнь без чувств – это ад, чертёнок. Люди, отказавшиеся от эмоций, уже мертвы. Они отказались от человечности, от самих себя. Они потеряны. Не повторяй их ошибок, девочка. Убегать от боли неправильно. Боль – это то, что делает тебя человеком. Не радость, не восторг. Эти эмоции слишком кратковременны. Боль и любовь, малышка, это всё, что остаётся вечным».
Любовь? Он правда в это верит? Злая усмешка скользнула по губам. Разве может быть вечным то, что так легко подделать? Быстрый взгляд на запястье, туда, где несколько часов назад горели белым древние руны.
– Ты пришла, дитя, – проскрипел знакомый голос. Смерть обернулась, сверкнула красными огнями в чёрных провалах глаз и ощерила беззубый рот. – Очень вовремя. Не поможешь старушке? Тут слишком много работы для меня одной, – обвела она поляну костлявой рукой.
– Почему бы тебе не позвать жнецов?
– Ты – мой жнец, девочка. Единственный, – снова улыбнулась Смерть. Сейчас она вовсе не выглядела страшной, как при нашей первой встрече. – Те, кого ты видела раньше, не собирают души, а лишь провожают их. Эти существа так и называются Проводниками. Только вот люди почему-то называют их иначе. Глупые, уже забыли все легенды.
– И давно я стала жнецом? – спросила равнодушно. Ленивая беседа с царицей Загробного мира по-прежнему не вызывала эмоций.
– Примерно вечность назад, – кивнула с серьёзным видом Смерть, – ты была им ещё до сотворения этого мира. А потом вдруг исчезла на несколько тысячелетий. Я до сих пор не знаю, где ты была.
– Я ничего не помню.
– Вспомнишь, – заверила меня Смерть. Костлявые пальцы, оказавшиеся ледяными, коснулись моего лба, и перед глазами замелькали картины. Сотворение мира, Тысячелетняя война, в которой были истреблены почти все расы, разделение земель. Лица и события мелькали одно за другим, но было в них кое-что общее – приторный запах смерти, солёный вкус слёз и крови, горечь страха и отчаяния, жгучая ненависть, щедро приправленная болью. Победы, поражения, предательства. Я видела их так много раз, что невозможно сосчитать. Последнее