начало учебного года. Сначала нашествие мертвяков, устроенное мной любимой, а теперь снова первый курс, да ещё и Светлые в придачу.
В приёмной меня ожидала изрядно помятая Элиза. Взгляд её был затуманен и блуждал по комнате, а губы что-то безостановочно шептали. Наверное, всё ещё ругань.
– Разве ж можно с шестого курса обратно на первый? Ты ведь выпускница! – уже более осмысленно посмотрела на меня секретарь. Подбородок её подозрительно дрожал, а глаза блестели. Я отстранённо наблюдала за расстроенной девушкой и с удивлением понимала, что сама плакать почему-то не хочу. Где-то глубоко внутри, под толстым слоем обречённости зарождался огонёк предвкушения. Я, как истинный экспериментатор, хотела узнать, как будут дальше развиваться события. Только вот со стороны наблюдать за катастрофой определённо безопаснее, а я угодила в самый эпицентр…
Всхлип. Ещё один. Не Элизы, нет, мои.
Посмотрела в окно на полупрозрачное отражение растрёпанной девушки с дорожками слёз на щеках, и упрямо сжала губы. Грозно сдвинула брови и с мрачной решимостью схватила ту самую бутыль с огненной жидкостью. Если жалеть себя, то только в хорошей компании. Любовно прижала к себе посудину, погладила ребристые бока и двинулась в свою комнату – нужно было помянуть собственные мечты и планы, относительно спокойную жизнь и нервы. Заранее. А возможно и себя, и Светлых.
На вялое сопротивление Элизы даже не обратила внимания, только ускорила шаг, чтобы поскорее вынести объект спора из зоны досягаемости секретаря. Та даже не подумала меня больше останавливать. Видимо, решила, что мне сейчас деликатес под названием «напицца» нужен больше.
В комнате меня ждала взволнованная Трис, вскочившая с кровати при моём появлении. Подруга оглядела меня с ног до головы, отметила опущенную голову, непривычную для меня бледность, отдающую в синеву, лохмы, в которые превратилась некогда аккуратная коса, наконец, бутылку, о содержимом которой догадаться совсем не трудно.
– Всё так плохо? – раздался тихий шёпот.
Я только протяжно вздохнула и, кинув хмурый взгляд на грязные ботинки, бесстыдно прошлась по белоснежному ковру. Хотелось не просто затоптать его, а уничтожать всё вокруг, но вряд ли завхоз простит мне это. Гнев горгула, в подчинении которого находились мантикоры, вызывать не хотелось. Потому я устало опустилась на кровать и махнула рукой, очищая и ковёр, и свои ботинки от земли.
– Яд, что случилось? – всё больше беспокоилась подруга, рассматривая меня.
– Писец случился, Трис. Большой и жирный.
Я пересказала соседке по комнате всё, о чём говорила с ректором. По мере моего рассказа девушка то краснела, то бледнела, то хваталась за сердце, то грозилась убить кого-то неизвестного. В завершение, молча откупорила бутыль и, не морщась, хлебнула. А потом ещё и ещё. Пришлось силой отбирать собственное лекарство, напоминая, что пострадавшая сторона тут я. Трис