говорил ты сам себе. – Никаких проблем, если в качестве компенсации я опять получу что-то вроде семьи, или нет?»
И все-таки ворох обрывочных мыслей о грядущих переменах не переставал досаждать тебе. Тогда ты повторял в уме какие-то сомнительные аргументы, уговаривая себя, что уж тебя-то это вовсе не должно волновать. Действительно, ты-то тут при чем?
«Это их дело», – убеждал ты сам себя.
Но подлые мысли возвращались вновь и вновь, как какая-то червоточина, и ты снова и снова начинал спорить с ними и выдвигать все новые аргументы. Опять же, симулировать равнодушие для тебя было бы чем-то новым.
Да. Вот именно.
После двух часов заплывов, вернувшись домой, ты застал отца за телефонным разговором. Почти застукал за чем-то недозволенным, порочным. Он сразу же напустил на себя холодный вид, но ты-то все равно догадался, что он разговаривал с мамой о чем-то очень личном. В первый момент ты пожалел, что прервал его, хоть и невольно, а мгновение спустя уже смущенно улыбался, понимая, что жизнь начинает принимать непривычный тебе оборот. Ты чувствовал себя двойственно.
В сущности, ничего плохого в том, что родители снова сходились, не было. В конце концов, говорил ты себе, пусть лучше мать – почти незнакомый человек, но с которой отца все-таки что-то связывало, чем какая-нибудь тридцатилетняя секретарша из конторы или кто-либо другой – все на одно лицо для тебя, чужие и далекие.
В любом случае тебе было смешно. После того как ты с детства привык к жизни по принципу «делаю, как считаю нужным», в совершеннолетнем возрасте на твою голову вдруг сваливается какая-то мать, которая собирается держать тебя на поводке, живя если не в одном с тобой доме (об этом разговора еще не было), то как минимум поблизости.
У тебя почти не было сомнений, что родители через какое-то время окажутся под одной крышей. А с ними вместе, в дальнем уголке двухэтажного коттеджа, оказалась бы и она, твоя сестра. Все-таки ты не имел представления, как относиться к такой перспективе.
Как бы там ни было, а настал тот день, первая суббота июня, когда father Даниэле и mother Антонелла впервые после многолетнего перерыва отправились на романтический ужин в ресторан. Не прошло и пяти дней с того момента, как мать и Сельваджа обосновались в Вероне, как пробил час и предсказание сбылось. Они обживали квартиру на улице Амфитеатра, ведущей к Арене[2], а ты и твой отец продолжали жить в домике с садом, в котором жил еще дедушка Бруно, отец твоего отца, единственный из дедушек, видевший ваше с Сельваджей рождение. Конечно, не твоя сестра и отношения с ней волновали тебя тогда. В сущности, вы были братом и сестрой, вы были одногодки и наверняка смогли бы договориться, черт побери. Новые отношения с матерью казались тебе куда сложнее. Тебе никак не удавалось определиться, с каким чувством ты принял бы ее в свою повседневную жизнь.
3
Вечером, в половине