помилуй, Чарльз! – пролепетала леди Омберсли. – Чем же она так тебя разозлила?
Он отказался отвечать на этот вопрос, заявив, что Софи – наглая, упрямая и дурно воспитанная молодая особа и что он сомневается в том, будто найдется идиот, который согласится сделать ей предложение. Его мать воздержалась от расспросов о том, какие еще недостатки и прегрешения он обнаружил в своей кузине, но воспользовалась моментом, чтобы предложить устроить вечерний раут с танцами в качестве первого шага в поисках супруга для Софи.
– Я ни в коем случае не намерена устраивать что-то грандиозное, – поспешно добавила она. – Возможно, пар десять или около того в гостиной!
– Сделайте одолжение! – ответил он. – Это избавит вас от необходимости приглашать молодого Фэнхоупа!
– О, естественно! – согласилась миледи.
– Должен предупредить вас, мама, – сказал Чарльз, – что сегодня утром мы его встретили! Моя кузина приветствовала его как давнего доброго знакомого и даже пригласила навестить ее здесь!
– О Боже! – вздохнула леди Омберсли. – Какое несчастье, право слово! Но, Чарльз, осмелюсь предположить, она действительно знакома с ним, потому что в прошлом году она жила в Брюсселе вместе с твоим дядей.
– Она! – гневно вскричал Чарльз. – Да он не отличил бы ее от китайского императора! Зато сюда явится непременно! Предоставляю разобраться с этим вам, сударыня!
Произнеся эти крайне несправедливые слова, он быстрым шагом вышел из комнаты матери, оставив ее в полном недоумении относительно того, каким образом, по его мнению, она должна разобраться с утренним визитом молодого человека безупречного происхождения, к тому же сына ее старинной подруги. Миледи пришла к выводу, что он и сам этого не знает, а потому запретила себе об этом думать, сосредоточившись на куда более приятной задаче – выборе гостей для званого вечера, который она намеревалась устроить через два месяца.
От этого занятия ее отвлекло появление племянницы. Вспомнив мрачные и неприятные слова Чарльза, миледи, постаравшись принять строгий вид, поинтересовалась у Софи, чем она так его рассердила. В ответ Софи только рассмеялась и ошеломила свою тетю, заявив, что не сделала ровным счетом ничего особенного, разве что угнала его коляску и полчаса каталась на ней по Сити.
– Софи! – ахнула ее светлость. – Чалых лошадей Чарльза? Да как ты смогла удержать их?
– По правде говоря, – призналась Софи, – мне было чертовски трудно управлять ими! Ох, прошу прощения! Я не должна была так говорить, моя милая тетя Лиззи! Ну же, не хмурьтесь! Это все влияние сэра Горация: иногда я говорю ужасные вещи, но, поверьте, я пытаюсь сдерживать свой окаянный язычок! Нет-нет, не тревожьтесь и о любимцах Чарльза! Скоро он успокоится и смирится. Осмелюсь предположить, что если бы он не решил жениться на этой унылой девице, то не стал бы таким сварливым и раздражительным!
– Ох, Софи! – невольно вздохнула