родителей. Нет, она не заедет в свой бывший дом в пасторате: ей невыносимо грустно видеть чужих людей, живущих в доме, который она по-прежнему считала своим. Однако в Чарте есть и другие дома, и люди, которые будут рады с ней повидаться по той именно причине, что она – дочь своего отца.
В этот самый момент дверь соседней комнаты – кабинета дяди – отворилась, и кто-то вошел, а затем Пандора услышала голос тети Софии:
– Но прежде чем мы уедем, Огастес, ты должен приказать Пандоре не ездить в Чарт!
– А я как раз сейчас подумал о ней. Я не успел тебе сказать, но вчера, уезжая к своему отцу, Проспер Уизеридж просил меня передать Пандоре свой «особый», почтительный привет.
– Ты хочешь сказать, что у него появилось намерение просить ее руки? – недоверчиво переспросила миссис Стрэттон, словно услышала самую невероятную новость.
– Да, он сказал, что питает к Пандоре чрезвычайное расположение, но решил вначале сообщить об этом мне, чтобы заручиться согласием на брак, прежде чем известить о своих чувствах саму Пандору.
– Ну что же тут можно сказать! – саркастически заметила миссис Стрэттон. – Разве то, что ему бы следовало быть поумнее! Твоя племянница должна быть благодарна судьбе, раз такой порядочный человек желает вступить с ней в брак!
– Но Пандора еще очень молода, – задумчиво возразил епископ, – и надо бы ей еще подождать, прежде чем возлагать на себя бремя супружеских обязательств.
– Ей никогда не сделают лучшего предложения, – убежденно заявила миссис Стрэттон. – Конечно, у лорда Уитшоу, например, есть два неженатых старших сына, но ведь и Проспер Уизеридж носит сан «Достопочтенного», что имеет в данном случае немалое значение!
– Ну, я не хотел бы рассматривать этот вопрос только с точки зрения престижа!
– Почему же? – поспешно переспросила миссис Стрэттон и, помолчав, добавила: – Ну как можно тут колебаться?
– Я сказал, что обдумаю его просьбу и дам знать о своем решении, когда мы вернемся из Лондона.
– Ты должен сказать «да», Огастес, самое положительное и несомненное «да»! А для меня будет огромным облегчением сбыть Пандору с наших рук! Надеюсь только, что Проспер Уизеридж окажется достаточно решительным человеком, чтобы сломить ее врожденное упрямство и склонность к опрометчивым поступкам, которую она унаследовала от родственников по материнской линии. Нет-нет, Огастес, именно по материнской, а не по твоей!
Опять наступило молчание, а потом миссис Стрэттон вдруг встрепенулась:
– Да, вот еще что: я вспомнила, почему ты должен запретить Пандоре посещать Чарт, и особенно Чартхолл! Кажется, туда вернулся тот самый человек!
– Граф?
– Ну а кто же еще? Мне говорили, что Его Лордство явился в свое имение уже два дня назад, а тебе известно не меньше, чем мне, что это может означать!
– Да уж, действительно, мне это известно, – неохотно признал епископ.
– Он позорит и свою семью, и все общество! Да уже